— Сын, спасибо тебе и от следственных органов тоже, — сказала в трубку Соня. — Не знаю, что ты там такое откопал, но следственные органы в данный момент бегают по кабинету в ошеломленном состоянии. Спасибо, сын! Я тебе позже перезвоню.
Отключив телефон, Соня набросилась на Шестакова.
— Что там? Сергей?
Константин, занятый чтением первого листа, не заметил странного поведения Шестакова и теперь взирал на происходящее в кабинете с немалым удивлением.
Сергей сложил два листа вместе и принялся, как Соня некоторое время назад, ходить из угла в угол. Следом за ним, пытаясь заглянуть в листы, так же ходила Соня.
— Я что-то пропустил? — поинтересовался Константин.
— Нет! — вдруг закричал Шестаков. — Это я лопух! Это я пропустил!
— Сергей, что случилось? Покажи факс! — потребовала Соня и попыталась забрать из рук Сергея донесение сына, но это у нее не получилось.
— Поехали, — скомандовал Сергей и вышел из кабинета, потянув за собой Соню.
Константин тут же подскочил и выбежал вслед за ними.
Соня сидела рядом с Константином на заднем сиденье уазика. Они уже оставили бесплодные попытки разузнать, что произошло, и куда их везут. Сергей не отвечал, а у других полицейских спрашивать не имело смысла. Судя по недоуменным взглядам, они сами были не в курсе, куда едут. Просто исполняют приказ, причем, весьма невнятный.
Константин держал Соню за руку.
— Не волнуйся, солнышко, все будет хорошо. Скоро мы все узнаем, — прошептал он.
— Спасибо, Костик, но я не могу не волноваться. Предчувствие, понимаешь…
Уазик остановился. Соня вышла из машины и с удивлением посмотрела на знакомый двор. Солнце уже скрылось за горизонтом, и в вечерней мгле покосившийся деревянный домик и корявый гриб-мухомор посреди песочницы нагоняли жуть. Ветер раскачивал скрипучие железные качели и гонял мусор по опустевшему двору.
Соня поежилась и прижалась к Константину. Он тут же обнял ее, подарив тепло и защиту.
Зашли в подъезд. В кромешной тьме поднялись на третий этаж. Сергей позвонил в квартиру бабы Любы. Ответа не последовало. Он звонил еще и еще, пока Соня не убрала его палец с кнопки.
— Будете понятыми, — сказал Сергей, обращаясь к Соне и Константину. — Толя, Антон, ломайте дверь.
— Ломать не нужно, есть ключи, — сказала Соня и позвонила в квартиру напротив.
Дверь открыли мгновенно. На пороге появилась Шура в цветастом халате и с небольшой пластмассовой лейкой в руке. Сначала, при виде полицейских, Шура удивленно подняла брови, но затем она заметила Соню.
— Сонечка! Здравствуй, рада тебя видеть! Все хорошо? — радушно проговорила Шура, продолжая коситься на ребят в форме. — Что-то случилось?
— Шура, ты говорила, что баба Люба оставила ключи?
— Да, они у меня, — подтвердила Шура и достала из кармана халата ключи. — Как раз иду цветы поливать. Вчера замоталась и забыла совсем! Но, думаю, ничего с ними не случилось, один денек на голодном пайке даже полезно.
— Откройте дверь, — попросил Шестаков.
Шура выполнять просьбу не спешила. Она повернулась к Соне.
— Сонечка, объясни, что происходит? Обыск?
Вместо ответа Соня посмотрела на Шестакова.
— Объясни всем, — сказала она.
— Гражданка…
— Ненашева.
— Гражданка Ненашева, — с неохотой проговорил Сергей и достал удостоверение. — Я — старший лейтенант полиции Сергей Юрьевич Шестаков. В настоящее время нам необходимо попасть в квартиру гражданки Лопухиной в связи с тем, что… черт! Шура, откройте дверь, не вынуждайте меня говорить то, что я не хотел бы пока произносить вслух. Пожалуйста…
Все: и Шура, и Соня с Константином, и полицейские с удивлением смотрели на Шестакова.
Как ни странно, но Шура подчинилась. Не сказав ни слова, она подошла к двери бабы Любиной квартиры и вставила ключ в замок. Едва дверь приоткрылась, Шестаков юркнул внутрь. За ним последовали полицейские. Соня, Константин и Шура вошли последними.
Сердце Сони отплясывало бешеный ритм. Она уже догадалась, все поняла, но, как и Сергей, не хотела это произносить. Даже в мыслях.
Шестаков и полицейские застыли в напряженных позах у входа в единственную комнату. Соня протиснулась между ними.
Старенький шкаф с покосившейся дверцей, круглый стол с плюшевой скатертью, цветной телевизор еще советских времен, потертый ковер на полу… и тело бабы Любы на стареньком продавленном диване. Рядом, на стуле, упаковки от лекарств и тетрадный листок.