Лицо Тикорнелли потемнело от злости.
— Это пустая болтовня. Не верь.
— Но кто-то же стрелял в тебя?
Тикорнелли раздраженно махнул рукой. Он перешел на итальянский.
— Хэмил никогда не стрелял в меня. Клянусь, ничего между нами не было. Ничего. — Он шутливо погрозил Скэнлону пальцем, и кольцо на его мизинце сверкнуло. — Кроме того, как это связано с Галлахером и Йеттой?
Скэнлон ответил по-английски:
— Вероятно, произошла ошибка. Ты собирался убить Хэмила, а парень, которого ты нанял, спутал его с Галлахером.
Тикорнелли хлопнул себя ладонью по лбу и сказал по-итальянски:
— Ну конечно, а заодно я нанял убийцу и для сына, и для старухи!
— Я должен проверить все улики и все слухи. — Скэнлон понимал, что это звучит неубедительно.
Он также понимал, что ему не хватит людей для отработки явно ложных версий, даже если этого требуют правила. Скэнлон мог отложить дело Хэмила в сторону, потому что знал, где он прячется. Если понадобится, он всегда сможет поймать его.
Тикорнелли огляделся, дабы убедиться, что их никто не слышит, подошел к Скэнлону и сказал по-итальянски:
— Этот случай с Галлахером вредит многим хорошим людям, твои ирландские друзья, полицейские, суют свои красные носы в каждую задницу. Мы хотим, чтобы все снова вернулось на круги своя. Была тишь и гладь, и мы бы хотели, чтобы все оставалось по-прежнему. — Он поднял указательный палец и перешел на английский. — Все, что ты слышал об Эдди Хэмиле и обо мне, — чистейший вздор. Забудь об этом. Не трать зря свое драгоценное время.
Скэнлон схватил Тикорнелли за палец.
— Ты же не станешь врать полицейскому, разве не так, дружище?
Тикорнелли присвистнул.
— Еще как стал бы, но не вру. И ты, скотина, знаешь это!
— Ты поможешь одному из наших художников сделать фоторобот водителя фургона?
Тикорнелли возмутился:
— Ты с ума сошел, что ли? Не забывай, я по другую сторону закона. Мы с тобой можем поболтать. Иногда я могу шепнуть тебе что-то по-итальянски, но строго между нами. Если я помогу тебе сделать фоторобот, все об этом узнают.
Скэнлон принялся увещевать его по-итальянски:
— Ты сейчас сказал, что хочешь помочь вернуть все на круги своя. Если поможешь, никто об этом не узнает. Я обещаю.
— Обещаниям легавого грош цена.
Скэнлон, не моргая, смотрел ему в глаза. Потом сказал по-итальянски:
— Я держу свое слово, Тикорнелли.
Возникла тревожная пауза. Шли минуты. Наконец Скэнлон произнес:
— Я буду твоим должником. Ты всегда сможешь на меня рассчитывать.
— Никто и никогда не узнает? Не будет суда присяжных, судебного процесса, освидетельствования?
Скэнлон кивнул.
— Ладно. Устрой мне встречу с вашим рисовальщиком.
Скэнлон повернулся и зашагал сквозь редеющую толпу.
Автобусы ждали полицейских, чтобы снова отвезти их на службу. Горстка полицейских направилась в бар. Мэгги Хиггинс вышла из церкви и подошла к Скэнлону.
— Я поставила свечку за лейтенанта Галлахера.
Скэнлон одобрительно кивнул.
— Как ты намерена добираться до дому?
— Моя машина рядом, могу подбросить до участка.
Крошка Биафра, Колон и Лью Броуди стояли рядом с полицейским автомобилем и о чем-то болтали. Кристофер, присев на капот, читал газету. Скэнлон подошел к ним и попросил Крошку Биафра и Кристофера разыскать Гарольда Ханта, мужа Донны Хант. Скэнлон заметил, что Гектор Колон держит в руках сумку с какими-то коробками.
— Что там у тебя?
Колон залез в сумку, достал одну из коробок и открыл ее.
— Ловушка для тараканов! — радостно сообщил он. — Эти твари заползают внутрь на приманку и приклеиваются ко дну коробки. Я хочу расставить такие ловушки в дежурке.
По обеим сторонам длинного коридора в доме Галлахера располагалось множество комнат. Пол был покрыт зеленым линолеумом. Какие-то люди проносили подносы с едой, прикрытые алюминиевой фольгой. Скэнлон миновал группу полицейских, пивших пиво у самого входа, и вошел в комнату.
Сигаретный дым висел в воздухе. Вдоль одной стены стоял длинный стол, заставленный едой. Тарелки с картофельным салатом, сыром, ветчиной, паштетом; пакетики с хрустящим картофелем и хлебом. Рядом на маленьком столике стояла кофеварка, чашки, кексы и всякие сладости. На третьем столе громоздилась батарея бутылок. Двое полицейских выполняли роль барменов.
Скэнлон огляделся и вышел из комнаты. Гостиная располагалась справа по коридору. В ней стояла софа в колониальном стиле на деревянной раме; над ней висела картина «Залив Гэлуэй». В правом углу картины был прикреплен крест из пальмовых веток. Украшением комнаты служили новый большой цветной телевизор и стереосистема. На телевизоре лежала шляпа, которую надевали в День Святого Патрика.