— Мама хранила их, она гордилась своими детьми, — объяснила Линда.
— А где бумаги вашего брата?
— Все осталось в его кабинете в подвальном этаже. Там сейчас его секретарша. Я позвоню и скажу ей, что вы придете.
Она вывела его в прихожую. Скэнлон спросил:
— Почему вы разрешили мне просмотреть эти бумаги?
Линда пристально взглянула на него.
— Потому что вы — все, что у меня осталось. Сама не знаю почему, но я вам верю.
Без семи семь Скэнлон вернулся в 93-й участок. Пять долгих и нудных часов просматривал он бумаги Стэнли Циммермана. Скэнлон прошел в свой кабинет и развалился в кресле, вытянув ноги. Детективы по очереди заходили к нему. Лью Броуди сообщил, что бумаги на Эдди Хэмила готовы и он отправлен в тюремный изолятор. Кристофер рассказал, что вместе с Крошкой Биафра занимался Гарольдом Хантом. Удалось раскопать кое-что любопытное. Кристофер осекся и с тревогой спросил:
— Ты в порядке, лейтенант?
— Все нормально, я слушаю.
— Эта компания называется «Лавджой компани». Гарольд Хант работает там бухгалтером. Мы видели его.
— А Валери Кларксон?
— Мы не заходили в ресторан, наблюдали из вестибюля. Кажется, они незнакомы.
— Узнайте, кто хозяин этой компании, — приказал Скэнлон Кристоферу.
В дверь заглянула Хиггинс.
— Тут раза два звонил лейтенант Фейбл. Ничего существенного, будет на связи.
Скэнлон проглядел лежащие на столе пакеты.
— Посмотри вот это, — посоветовал ему Колон.
Скэнлон достал из пакета приглашение от ассоциации полицейских на ежегодную встречу. Вечеринка назначалась на 29 июня в 8.30 вечера. Сообщалось, что могут присутствовать женщины-полицейские и офицеры запаса.
Скэнлон проворчал:
— Что им там делать?
Ответом ему было неподдельное возмущение Хиггинс. Она тряхнула головой и вышла из кабинета.
Скэнлон взглянул на часы.
— Ну что, по домам?
— Ты уверен, что мы тебе больше не понадобимся? — поинтересовался Колон.
— Уверен, — ответил Скэнлон, не отрывая глаз от бумаг.
— Кто-нибудь хочет попробовать пиццу? — предложил Лью Броуди.
— Я! Давай ее сюда, — закричал Крошка Биафра. — Моя жена ушла с детьми на выставку Мане и оставила меня голодным.
Гектор Колон подошел к раковине и налил стакан воды. Он начал пить, но вдруг резко отбросил стакан и закричал.
Хиггинс обернулась к нему.
— Гектор, в чем дело?
Его лицо брезгливо перекосилось.
— Я проглотил таракана.
— Ну и что? — спросила Хиггинс. — Я что-то не вижу причин для беспокойства. Таракашки очень чистоплотные существа.
Кашляя и пытаясь прочистить горло, Колон недоверчиво взглянул на нее.
— Ты уверена?
— Конечно, уверена, — сказала она, с удовольствием разглядывая свое отражение в зеркале.
— Ну-ка, объясни, что ты имеешь в виду?
— Да ничего особенного, просто я подумала, вдруг это была беременная тараканиха.
— Что? Объясни, о чем это ты?
Хиггинс состроила гримасу.
— Разве ты не знаешь? Самки тараканов откладывают семь или восемь сотен яичек за раз. А твой желудок — теплое, влажное и темное место. Это будет прекрасный домик для маленьких тараканчиков. Короче говоря, ты станешь настоящим гнездом для огромной колонии тараканов, они полезут у тебя из всех пор.
— Аааааа!.. — заорал Колон, выбегая из дежурки.
— Кажется, он пошел прогуляться, — со смехом сказала Хиггинс, доставая помаду и подкрашивая губы. — Вот уж никогда не подозревала, что Гектор так болезненно реагирует на тараканов.
— Еще бы, — отозвался Скэнлон, с трудом сдерживая смех. — Ты собираешься уходить?
— Нет, мне надо составить еще одну бумагу. И вообще, судя по всему, я самый лучший работник в участке.
Хиггинс гордо удалилась, стуча каблучками.
Скэнлон занялся почтой. В первом конверте лежал фоторобот какого-то усача и протокол допроса свидетеля, видевшего, как этот человек входил и выходил из «Кингсли-Армс». Скэнлон внимательно прочитал документ и вгляделся в лицо на фотороботе. Что-то в этом лице показалось ему очень знакомым. Он попытался представить его без усов. Кто бы это мог быть? Скэнлон открыл папку с делом Галлахера — Циммерман и стал просматривать каждую страницу. Он достал фотороботы, составленные со слов свидетелей этого преступления, и поставил их перед собой. Ничем не примечательное лицо пожилого мужчины. А усач — молодой человек лет тридцати. В другом конверте был фоторобот водителя фургона, составленный по описанию Уолтера Тикорнелли. Моложавое лицо, солнечные очки, надвинутая на нос шляпа. Скэнлон вспомнил, что Тикорнелли видел водителя только в профиль.