Эту власть никому нельзя получить надо мной, ни ангелу, а также ни человеку. Я ненавидела так много размышлять о Леандере и не прийти ни к какому объяснению. Настало время заняться другими вещами.
Но даже если бы швейная машинка ещё работала, она не смогла бы меня утешить. Мои последние творения полностью провалились. Один раз я даже воткнула иглу машинки себе в палец, и маме пришлось вести меня в отделение неотложной помощи с куском чёрной нитки, проходящей сквозь кончик моего пальца. Это не было большой проблемой, они снова вытащили чёрную нитку и зашили рану прозрачной, что побудило лечащего врача рассказать несколько плохих шуток, которые никто из нас не хотел слушать.
Но что меня при этом действительно разозлило так это то, что я была уверенна в том, что установила другую программу, и этот несчастный случай вовсе не должен был случиться.
Но я ведь была уверенна и в том, что написала мой реферат, а теперь он пропал без вести.
Существовало лишь одно лекарство для такого неудачного утра: Паркур. Мой единственный лучик надежды в эти дни. По крайней мере, наши родители после шоу поняли, что паркур не самоубийственная миссия, а серьёзный спорт, которому и они должны оказывать уважение.
Столько людей хлопали нам, даже аплодировали стоя, так что они не могли пойти против нас. Никто бы этого не понял. Даже господин Рюбзам несколькими очень пространными предложениями попросил подумать над тем, что такой большой талант не должен зачахнуть.
Однако паркур в доме Моргенрот стал делом "когда - тогда". Мне нельзя было просто так тренироваться и встречаться с ребятами. Сначала я должна была выполнить предварительную работу и чаще всего это были бессмысленные, скучные занятия по домашнему хозяйству, которые навязывали мне мама и папа. Прежде всего папа мучился страхом, что я могу превратиться в эгоистку и придавал большое значение тому, чтобы я вносила "свой вклад в общество". Это включало в себя: Мыть лестницу, подметать улицу, вытаскивать из посудомоечной машинки посуду, убирать в ванной комнате, гладить.
Или же - это была ответная услуга за сегодняшний день, убраться в кухонных шкафах. Это было срочно необходимо, потому что мамины поварские сеансы принимали всё более странную форму. Хотя чаще всего то, что она выпекала и варила возле плиты и в духовке не удавалось или было на сомнительным вкус, она прибавила в весе, а это ей совсем не нравилось.
Поэтому она наверное считала более безопасным, чтобы я убирала в шкафах, прежде чем она снова поддастся новой идеи с приготовлением или любой продукт питания, который найдёт, на всякий случай попробует.
Кухонные шкафы я привела в порядок перед сном, не смотря на реферат и при этом даже вытерла их, кроме того сегодня мама и папа больше не узнают о моём не существующем реферате - так что по крайней мере ничего не мешало хорошей тренировки с ребятами. Не сказав Леандеру пока или даже посмотрев на него, я покинула мою комнату и так сильно пнула пяткой дверь, что та, стуча, закрылась.
- Люси, пожалуйста, разве это было необходимо? Мы же не у Джебс! - Я сдержала комментарий и подождала с опущенными веками, пока папа не прошёл мимо меня и не исчез в коридоре, чтобы спуститься вниз в подвал к своим трупам. Джебс. Не знаю, кто были эти Джебс, но это предложение я слышала не в первый раз.
Несомненно, эти Джебс однако должны были быть друзьями Хемпелов (и их диваном), потому что их по меньшей мере упоминали так же часто в связи с беспорядком и плохим поведением. Я не могла больше слышать оба предложения.
Вздыхая, я зашла на кухню, хорошо зная, что о завтраке не стоило больше и думать. Мама сидела, положив руку на свой живот, за столом и смотрела с отвращение на кружку с кофе. На её тарелке лежала надкушенная булочка, намазанная толстым слоем нутеллы. Обычно она не выпускала булочку с нутеллой из рук, пока не проглотит последнюю крошку, а её накрашенные розовым губы не будут измазаны тёмно-коричневыми точками.
- Привет, - поприветствовала я её приглушённым тоном. Может у неё болела голова. Когда у неё болела голова, она была ещё более непредсказуема, чем обычно. А в последнее время её при этом часто тошнило. Фатальная комбинация.
- Это называется доброе утро, Люси. Доброе утро. – Ну, прекрасно. Телохранитель, который мной совсем не интересовался, исчезнувший реферат, взбучка от отца и недовольная мать с мигренью. Сегодня действительно был не мой день.
- Ладно, тогда значит доброе утро, - ответила я более колко, чем намеревалась и сразу же прикусила себе язык. Мне следует сдерживаться. В конце концов, я ведь что-то хотела от мамы, за что мне приходилось бороться больше, чем за что-либо другое. - Мне нужно сейчас идти и ... ну, я после школы ещё встречаюсь с ребятами для тренировки. Вернусь к ужину ...
- А ну-ка стой! - прервала меня мама, гремя, и указала на кухонные шкафы.
- Я навела в них порядок. Ещё вчера вечером.
- Тебе должно быть это приснилось, моя барышня. - Тяжело дыша, мама встала, не убирая руку с живота, и открыла все три верхних шкафа один за другим, и как открывались их дверки, так открылся и мой рот. Я потеряла дар речи.
Достаточно время для мамы, чтобы показать мне внутренность нижних шкафов. Было ещё всё намного хуже, чем то, что я видела вчера. Перевёрнутые мешки с сахаром и мукой, неправильно сложенные формы для выпечки, наоборот рассортированная посуда и даже, стоя возле двери, я могла видеть, что дно шкафов было грязным и липким.
- Разве у нас не было уговора? Хм? И что это такое? Полный беспорядок, Люси, полный беспорядок!
- Я их убрала, - повторила я, запинаясь, и почувствовала, как моё лицо затвердело, и горячая волна ненависти затопила мой живот. Почему к чёрту? Почему Леандер делает такое, спрашивала я себя сбитая с толку и в тоже время разгневанная. Это был бойкот, самый скверный бойкот! Он издевался надо мной. Чёрт, он сам занимался паркуром в нашем шоу! А теперь что, начинается всё сначала? Он добивается того, чтобы я не могла тренироваться? Медленно я покачала головой.
- Я их убрала, - сказала я в третий раз, не смотря на то, что прекрасно знала, состояние шкафов от этого не изменится.
- А что ты тогда скажешь на этот счёт? - спросила мама колко. Я испуганно поняла, что её нижняя губа дрожала. Не плачь, пожалуйста, не надо. Я этого просто не выдержу. - Как ты объяснишь это? Это были домовые?
- Что-то подобное! - выпалила я в ответ, в надежде, что Леандер, как почти всегда, ошивался в коридоре и подслушивал и наконец-то почувствует себя виновным. - И я пойду после школы тренироваться. Это ты мне не можешь запретить! Мне это нужно!
Мне нужно было заняться паркуром, потому что он был единственным, что мне в моей жизни ещё доставляло удовольствие. Мне было это нужно, более необходимо, чем когда-либо.
- Ты этого не сделаешь Люси, нет!
Но я была быстрее, чем она. Прежде чем мама обошла стол, я уже добралась до входной двери и мчалась по лестнице вниз. Она меня не поймает - что это вообще принесёт? Мне нужно было в школу! В последнее время я слишком часто опаздывала и поэтому получила предупреждения, ей нельзя было меня задерживать.
- Дерьмо! Чёртово, дурацкое дерьмо! - ругалась я, когда упала на последнее свободное место в электричке, потому что не могла больше удерживать напряжение в животе. У меня было желание выпрыгнуть из моего тела. Пожилая женщина передо мной, которая балансировала свою закупочную корзину на коленях и схватилась за ручку обоими руками, посмотрела на меня с упрёком и пробормотала что-то с укоризной. Но слово "невозможно" она сказала громко и ясно, чтобы каждый услышал.
- Заботьтесь о своём собственно дерьме! - вырвалось у меня. Но на самом деле я имела в виду совсем не её. Я имела в виду Леандера. Заботься о своём собственно дерьме, Леандер фон Херувим, ты производишь его достаточно. Но оставь меня пожалуйста в покое.
Глава 2
Как Джонни и Ванесса
Уже по дороге домой, чувство воодушевления, которое пока сопровождало каждую паркур-тренировку, а также потом держалось ещё четыре, пять часов, начало улетучиваться и уступило место тупому предчувствию. От угла улицы к углу мои шаги становились медленнее и я застала себя за тем, как смотрела на витрины, ничего при этом не видя, что меня бы заинтересовало. Я тянула время, но чем дольше я мешкалась, тем весомее и более окончательным становилось плохое чувство, пока я не стала двигаться, как будто у меня на руках и ногах висели свинцовые гири.