Лаврова Ольга & Лавров Александр
Подпасок с огурцом
Ольга Лаврова, Александр Лавров
Подпасок с огурцом
Человек в штатском, но с военной выправкой диктует маши-нистке:
-- Абзац. При таможенном досмотре сотрудник Алымов счел нужным произвести рентгеноскопическую проверку картины под названием "Подпасок с огурцом" кисти неизвестного художника начала века, которая находилась в багаже вышеупомянутого иностранного туриста. Точка. Абзац.
Рентгеновский снимок показал, что под картиной -- кавычки -- Подпасок с огурцом -- кавычки -- скрыта другая картина более раннего происхождения. Точка. Согласно заключению вызванно-го в аэропорт "Шереметьево" искусствоведа, консультанта Об-норского Ка Гэ, она подпадает под действующие инструкции о запрещении вывоза за границу предметов, составляющих худо-жественный и культурный фонд страны. Абзац.
Принимая во внимание, что на картину "Подпасок с огурцом" предъявлен документ о приобретении ее в комиссионном магази-не восемь дней назад, а также то, что попытка незаконного вывоза не состоялась и имела единичный характер, считать неце-лесообразным возбуждение уголовного дела о контрабанде. Аб-зац.
Все материалы передать для дальнейшего рассмотрения в Главное управление внутренних дел Исполкома Мосгорсовета.
x x x
И вот "Подпасок" и рентгеновские снимки перекочевали в кабинет Томина. Здесь же искусствовед Обнорский, знаток и энтузиаст своего дела.
Томин с любопытством разглядывает стоящую на стуле карти-ну, которая изображает паренька в лаптях, сидящего на пеньке с ломтем хлеба и огурцом в руках. На заднем плане пасется стадо коров. Томин ловит себя на том, что запоминает их расположе-ние, и встряхивается:
-- Первый раз в моей практике приходится заниматься карти-ной. Да еще двухслойной!
Обнорский подносит рентгеновский снимок к окну и показыва-ет Томину на просвет. Из-под фигуры деревенского оборвыша проступают контуры другого изображения.
-- "Инфанта с яблоком"! -- благоговейно произносит искусст-вовед.
-- И вы ручаетесь, что это действительно семнадцатый век и действительно подлинник?
-- Ручаться не ручаюсь, инспектор, потому что картина записа-на. Чтобы убедиться окончательно, надо "Инфанту" раскрыть, то есть удалить отсюда этого чумазого отрока.
-- И уничтожить следы преступления? Если налицо преступле-ние.
-- Понимаю-понимаю. Я произвел лишь маленькую расчистку -- вот, на месте подписи. Подпись сомнений не вызывает. Перед нами Веласкес!
Обнорскому очень хочется, чтобы Томин полюбовался под-писью великого художника. Томин наклонился, посмотрел... Но что может сказать ему эта вязь латинских букв?
-- Разве подпись нельзя подделать? -- скептически спрашива-ет он.
-- Сколько угодно! Но бессмысленно, если картина не отвечает имени. Есть множество холстов без подписи, однако мы с уверен-ностью определяем художника. Не подпись создает шедевр!
-- Иностранцу могли всучить фальшивку.
-- Я не убежден, что иностранцы сплошь умны и эрудированы. Но надо иметь необъятный карман и вот столечко рассудка, чтобы покупать Веласкеса, в котором ничего не смыс-лишь!
-- Сочетание тугого кармана и тощего интеллекта в природе известно, -усмехается Томин. -- Обозначается научным терми-ном "богатый дурак"... Кстати, что толкнуло таможенника проверить картину?
Обнорский смеется:
-- Полагаете, его поразил глупый вид иностранца?
-- А почему нет? Ладно, вернемся к нашим коровам, -- он оборачивается к "Подпаску". -- И все же допустим, что под ним не оригинал.
-- Давайте допустим.
-- По части надуть интуриста есть гениальные умельцы! А может, он сознательно приобрел копию? Добротную копию, с которой сам собирался кого-то надуть. А?
-- Копию легче вывезти откровенно, -- терпеливо объясняет Обнорский. -Конечно, авторская копия или вариант картины имеют огромную ценность и вывозу не подлежат. Но здесь ни то, ни другое.
-- Почему?
-- Веласкес написал "Инфанту" незадолго до смерти. Он физи-чески не успел бы ее повторить... Когда-то давненько я видел ее в Москве у Таланова. Дивное полотно! В пятидесятых годах, к сожалению, перекочевало в провинцию.
-- Да, я навел справки. Таланов уехал на родину и там умер. А коллекцию завещал краеведческому музею.
-- Вот как?! Но в таком случае... что же произошло с "Инфан-той" дальше?!
-- Ничего. Ни-че-го! По сведениям Управления культуры, тихо-мирно висит на своем месте в музее.
Обнорский ошеломленно смотрит на Томина, понимая теперь, чем вызвана его дотошность и недоверчивость.
-- Невероятно!.. Нет, поистине невероятно!.. -- бормочет он.
x x x
Редко доводится Томину посиживать в кабинете. Но еще реже вырывается он из Москвы. Так что с удовольствием шагает по улицам заштатного городка. Цель -- краеведческий музей в быв-шем купеческом особняке.
Город древний, особняков хватило и райкому, и райсовету, и множеству управлений с неудобочитаемыми вывесками, и мили-ции. Прочие дома и домишки печально ветшают, но остаются живописными и после столичных коробок ласкают взор.
Встреча с директором Пчелкиным, заурядным мужчиной сред-них лет, происходит в главном зале музея. Стены увешаны карти-нами. Бархатным канатом отделен уголок с мраморным столиком и старинными креслами.
Возвращая Томину его удостоверение, директор замечает:
-- Здесь вы помоложе... Присаживайтесь, -- и отцепляет канат.
-- На музейную мебель?
-- Что ей сделается?
Оба садятся.
-- Я к вам насчет "Подпаска с огурцом", -- пускает Томин пробный шар.
-- Насчет кого? -- изумляется Пчелкин.
-- Так называется картина.
-- Первый раз слышу. Чья она?
-- Автор, к сожалению, неизвестен.
-- Хм... А чем же этот подпасок интересен для угрозыска, кроме, простите, огурца? -- острит директор.
-- Парнишка замешан в темных махинациях... У вас там не Веласкес?
-- Он самый! -- гордо подтверждает Пчелкин. -- "Инфанта", то бишь испанская принцесса. Я, если честно, в живописи не ахти, но тут явно чувствуется классика, верно?
-- Я тоже не ахти.
-- Тем не менее обратили внимание. А понимающие туристы, те прямо ахают и сразу -- за фотоаппараты!
-- Да?.. Скажите, товарищ Пчелкин, почему вы не сообщили в Управление культуры о краже в музее?
Пчелкин ошарашен:
-- П-позвольте... О чем вы говорите?
-- Кража восьми картин из собрания Таланова полгода назад.
-- Но... никакой кражи не было!
-- Как же не было, когда была. Мне рассказали здесь в милиции через десять минут после моего приезда.
-- Не было кражи! -- горячо протестует директор. -- Была попытка. Неудачная попытка, которую ваши коллеги немедлен-но пресекли. Вы же видите -- все возвращено, ничего не пропало!
-- Это еще вопрос. Недавно "Инфанту", разумеется тоже с яблоком и с подписью Веласкеса, пытались вывезти за рубеж. Для маскировки ее переодели подпаском.
-- Да вот же она!
-- Точно ли она?
Пчелкин вскакивает, подходит к картине справа, слева, вгля-дывается.
-- Ну конечно, она... Все то же самое. Даю вам честное слово!
-- Честного слова мало, сами понимаете. Придется забрать вашу "Инфанту", чтобы специалисты могли их сравнить -- кото-рая подлинная.
Пчелкин с трудом усваивает новость.
-- Картина чрезвычайной ценности, -- нервно говорит он. -- Я буду ее сопровождать.
-- Отлично. А я буду сопровождать вас. Отправимся в среду утренним поездом.
x x x
Помимо директора визит Томина в город взбудоражил и еще кое-кого. Поздним вечером из вокзальной будки междугородно-го телефона-автомата звонит грубоватый дюжий мужик, слишком физически здоровый и флегматичный, чтобы всерьез трево-житься, пока петух не клюнет.
-- Извиняйте, что разбудил, -- гудит он в трубку. -- У нас тут легкий шухер в музее... Нет, я с вокзала звоню, по московскому автомату... Один момент. -- Опускает монету. -- Столичный майор приехал, Пчелкина тянет... Да уж он вещички складывает... Кар-тину какую-то опечатали, сказали с собой возьмут. Момент... -- В прорезь отправляется следующая монета. -- Ни-ни, я ничего не шебаршусь, я помалкиваю... И в котельной у меня был, глядел... Ага, понял. Все будет оки-доки... Маруська привет и поцелуй передает. Соскучилась, говорит. Ладно... Ладно, буду телефониро-вать.