Здесь нет атмосферы вульгарной толкучки. Скорее нечто вроде примагазинного уличного клуба по интересам, где собираются коллекционеры, но мелькают и "жучки".
За широкой полосой газона, отделяющего комиссионку от проезжей части улицы, останавливается такси. В машине Томин и художник Орлов. Дальнейший разговор они ведут на ходу.
-- Вы только представьте меня двум-трем завсегдатаям и бро-сайте. Опекать не надо.
-- Хорошо, Александр Николаевич, постараюсь.
Приближаясь к магазину, Орлов высматривает знакомых Какая-то женщина ему кивает, и он обрадованно представляет ей Томина.
-- Томочка, познакомься, пожалуйста, мой друг. Я у него отды-хал на юге.
Женщина нехотя отрывается от нескольких людей, с которыми разговаривала, и окидывает взглядом Томина. Перед ней досто-верный уроженец субтропиков -- из породы тех, кто весьма доход-но эксплуатирует климатическое преимущество этого края.
-- Вот заболел человек любовью к прекрасному, -- смущенно сообщает Орлов.
-- Тяжелый случай, -- роняет Тамара.
За спиной Томина кто-то хмыкает: "Осложнение после урожая фруктов".
Оттеснив Тамару немного в сторону, Орлов говорит:
-- Томочка, моего друга потянуло на собирательство.
-- Что же он собирает? -- в тон Орлову Тамара понижает голос,
-- Бессистемно, как всякий новичок. Ему надо помочь...
-- Лично у меня для новичка ничего нет.
-- Ты хоть познакомь его с кем-нибудь. Я обещал, неудобно.
-- Ну пойдемте, -- усмехается Тамара.
Они направляются к ближайшей группе.
-- Разрешите вам представить -- Саша с юга. Начинающий коллекционер.
Томин энергично пожимает руки: "Саша... Саша... Саша... Очень приятно..."
-- Насколько я понимаю, -- насмешничает Тамара, -- трех-этажная избушка на море или в горах, которая нуждается в укра-шении?
-- Примерно, примерно, -- соглашается Томин.
Тамара отходит, оставив его на милость новых знакомых.
Но новым знакомым он тоже не интересен.
-- Чем можем быть полезны?
-- Решил коллекционировать что-нибудь настоящее, -- с энту-зиазмом объявляет Томин. -- Посоветуйте, чтобы не ошибиться.
-- Это зависит от вкусов и, простите, средств.
-- За средствами не постою! -- тон денежного олуха удается Томину в совершенстве.
-- Но что вас все-таки привлекает? Я, например, собираю Хлебниковские эмали. Вот он гоняется за ранним Кандинским, за его стилизованными пейзажами а ля рюсс. А он имеет пристрастие к народной утвари и одежде. И так далее.
-- Не знаю, понимаете, на чем остановиться. Хотелось бы сойтись с понимающими людьми.
-- Слушайте, Саша, -- говорит наименее вежливый из собе-седников, -- вы интересуетесь искусством? Вон там, -- он ука-зывает на длинную витрину магазина, -- от угла до угла -- сплошное искусство! Идите и выбирайте. Нам надо поговорить. -- И демонстративно отворачивается к своим. -- Так вот, други, насчет красного коня. Еще у экспрессиониста Марка были "Три красных коня". У него же есть "Синие лошади", "Голубая ло-шадь"...
Н-да, с налету не врежешься в среду любителей живописи, одержимых красными и синими конями. Но, в сущности, и Томи-ну не они нужны. Он явился сюда в виде откровенной наживки для дельцов при искусстве. Для более тонкой игры нет времени. И успокоительно кивнув огорченному Орлову, который издали наблюдает, как его протеже получил от ворот поворот, Томин входит в магазин. За ним с улицы направляется "жучок", угодливо приветствуя выходящего из магазина Альберта в сопровождении почтительного молодого человека.
-- Вон та, Альберт Иваныч, -- указывает он на женщину, переминающуюся с ноги на ногу в сторонке.
-- Что ж, позови, -- разрешает Альберт.
Молодой человек подводит женщину.
-- У меня старинный сервиз Поповского завода, -- говорит она, зябко сжимая руки.
-- Это разве старинный?
-- Он очень красивый! И весь цел, им почти не пользовались.
-- Почему же в салоне не берут?
-- Они не называют стоимость. Привозите, говорят, оценим. Но в нем столько предметов! Пришлось бы нанимать такси... и притом комиссионный сбор... Может, вы посмотрели бы? Мне срочно необходимы деньги.
Этого женщина могла бы и не сообщать -- Альберт сам видит.
x x x
Томин бродит по салону, впитывая атмосферу. За ним по пятам слоняется "жучок". В отделе, где торгуют канделябрами, часами, шкатулками, Томин внезапно встречается взглядом с Ковальским -- бывшим мошенником по кличке "Хирург". Тот стоит за прилавком, занимаясь с супружеской парой, которая разглядыва-ет массивные настольные часы.
-- Шесть тысяч -- дороговато, -- тянет покупатель.
-- Но это ж не только художественная -- историческая цен-ность, -агитирует Ковальский. -- Эти часы пережили пожар Москвы. И до сих пор день за днем тикают! -- Тут он видит Томина. -- Тикают... -- повторяет Ковальский уже машинально: он теряет интерес к покупателям.
-- Я бы предпочла напольные, -- мечтает покупательница. -- В деревянном футляре и с боем. Представляете, что я имею в виду?
-- Да-да, бывают... -- рассеянно отзывается Ковальский.
-- Если мы вам оставим телефон, можно ли надеяться?..
-- Пожалуйста, отчего же.
Покупательница записывает для Ковальского телефон.
-- Будем очень, очень признательны!
Посетители уходят. А Томин секунду-другую колеблется, не уверенный, сулит ли встреча удачу или провал.
Когда-то он выслеживал Ковальского, а Знаменский вел дело. Вторично Томину случилось столкнуться с Хирургом в колонии, где тот отбывал срок. Они потолковали, в общем, дружелюбно, разоткровенничавшийся Ковальский попросил Томина о лич-ном одолжении. Но Томин просьбу не выполнил... Решившись, Томин делает шаг к прилавку.
-- Здравствуйте, Сергей Рудольфович.
Момент острый для обоих. Томину необходимо инкогнито. Ковальский может его раскрыть, если захочет. Захочет ли? Нет, не захотел.
-- Здравствуйте... Не припомню, где встречались, -- осторожно говорит он.
-- На юге, в теплых краях.
-- Ах, да-да! Здравствуйте! -- Тихо: -- Как вас по имени-отчеству?
-- По-прежнему.
Дальнейший их разговор протекает с перерывами, поперемен-но то с глазу на глаз, то при покупателях, которые сменяют друг друга у прилавка. Соответственно меняется тон и содержание разговора.
-- Вы для себя или... как обычно?
-- Как обычно. Показывайте мне подряд, что подороже.
Со стороны все вполне естественно: Саша с юга приобщается к искусству.
-- Вот, пожалуйста, весьма интерьерная вещь. Сейчас в моде.
-- Спасибо... Давно вы здесь?
-- Больше года, Александр Николаевич.
-- А какими судьбами?
-- Целая одиссея... Для подарка мужчине советую пепельницу. Есть фарфоровые, бронзовые, это резьба по мыльному камню -- Китай... Пал Палыч здоров?
-- В норме. Будет рад услышать о вас добрые вести.
-- Александр Николаевич... -- нерешительно бормочет Ко-вальский, -как-нибудь не выкроите для меня часок?
-- Позвоните... Попрошу вон ту вазу поближе.
Ваза "дворцового" ранга. "Жучок", до сих пор маячивший в отдалении, не выдерживает, подбирается к Томину, трогает за локоть.
-- Слышь, пойдем на пару слов. -- Он отводит Томина от прилавка. -Слышь, друг, на кой тебе эта мура, на кой?! Хочешь красный "Жигуль"?
Клюнули на Сашу с юга, да только не те, кто требуется...
x x x
В отличие от Знаменского Зыков работает в более прямоли-нейной манере. Его допросы -- это допросы, а не доверительные беседы, как порой у Пал Палыча. Ведет их Зыков стремительно, напористо, без пауз. Последовательность вопросов, как правило, спланирована им заранее, и темп не оставляет допрашиваемому времени на формулирование уклончивых ответов. Приходится отвечать коротко и по существу. И тотчас Зыков, как фигуру в игре, двигает вперед новый вопрос, ни на секунду не выпуская инициативу из рук. Порой это приносит успех, порой нет: Зыкову недостает гибкости и чутья на людей.