Ⅰ. Встреча
Рассказ: Эллис Хенебергер
Перевод: Интендант
Сегодня был последний вечер моего летнего отпуска.
В банкетном зале отеля, юные пары танцевали под плавно звучащую композицию “Дом, милый дом”: любимый прием музыкантов, оповещающий зал об окончании вечера.
Но для меня это было не просто концом танцевального вечера. Нет, для меня это стало прощанием.
Прощанием с безмятежным созерцанием гор, расположенных вдали за широкой долиной, из глубины которой течет чистейшая река.
Возвращением в суету и грохот пыльного города. К однообразной работе в редакции известной газеты Балтимора, в которой я вел колонку полицейских расследований.
Все это ждет меня завтра.
Сейчас я стоял на веранде, мрачно всматриваясь в свет уличных фонарей, которые отмечали путь сквозь ночную тьму вниз к реке, как неожиданно позади услышал голос Этель Вандивер.
“Мистер Сэнфорд?! — воскликнула она явно взволнованным и удивленным голосом — Как ты меня напугал!”
“Вы ожидали увидеть здесь кого-то другого?” — осведомился я, отчасти схожий с Этель в своем недоумении.
“Ш-ш-ш”, — прошептала она, подходя и прикладывая два изящных пальца к моим губам.
“Кое-кто собирался встретиться со мной здесь сегодня вечером. А, впрочем, я собираюсь вернуться домой через час или около того. И ужасно рада, что перед этим смогла встретить тебя. Между прочим, ты до сих пор не пригласил меня на танец”.
Этель очаровательно надулась.
“Полагаю, ты знаешь, что я не танцую. — ответил я, — и тебя окружало так много молодых кавалеров, что мне оставалось довольствоваться тем, чтобы любоваться тобой на расстоянии”.
“Говоришь как законченный холостяк”, — сказала она с улыбкой, но я заметил ее взволнованный взгляд. Очевидно она ждала кого-то и не знала, как вежливо попросить меня удалиться.
Я попрощался. Тактично, оставив ее в одиночестве, глядеть в ночь.
Ⅱ. Ностальгия
Позже в бильярдной, я столкнулся с Дугласом Гамильтоном. И, кажется, понял с кем у Этель была тайная встреча.
Я не мог не вспомнить, что до этого вечера я не видел вместе ни Этель, ни Дугласа. С самых выпускных экзаменов.
Тогда все университетское сообщество сплетничало о страстной увлеченности “Потрясающего Дага” к маленькой ричмондской красавице с тициановскими рыжими волосами и большими серыми глазами.
В те времена Этель Вандивер была очаровательной девушкой, только что покинувшей монастырь и впервые вдохнувшей настоящую жизнь. То, что Дуглас Гамильтон был “дьявольским проказником”, не ставило его в невыгодное положение в ее глазах; на самом деле рассказы, на которые хмурились степенные профессора и их жены, лишь раздували ее интерес к очаровательному бесстыднику.
Я помню, как однажды колокол университета был найден подвешенным к навесу перед книжным магазином Моррисона. Люди качали головами и говорили: “Снова Гамильтон”.
Или, когда герб братства появился на куполе ротонды, все разводили руками сетуя, что: “Даг работает сверхурочно”, тогда как сам преступник отдыхал в задней комнате братства, рассказывая о своей выходке избранной группе собратьев-гуляк.
Затем к нему приходило раскаяние. То были недели, когда Гамильтона тяжело было встретить: недели, когда его дверь была на распашку, в то время как его жизнь была закрытой книгой даже для его близких. В такие периоды он был другим человеком – угрюмым и прилежным.
В итоге во время экзаменов он блестяще отвечал на все вопросы, и только этот факт помогал ему оставаться в университете.
Преподаватели прощали ему те выходки, которые он совершил.
Именно с появлением Этель у Дугласа Гамильтона, казалось, началась новая жизнь. С того момента, как он увидел ее, я полагаю, она стала главной страстью его жизни.
Однажды я заметил их на лужайке, они сидели в тени могучего вяза. При виде того, как мало места между копной золотисто рыжих волос и темными кудрями Дугласа, я почувствовал, что моего друга ждет счастливое будущее. С чем я мысленно поздравил его.