Она оказалась в неизвестном квартале и, дрожа, стала озираться вокруг, тревожно наблюдая за поведением людей. Но никто на нее даже не взглянул. Никто не подошел ближе, чтобы рассмотреть ее лицо за очками. Пока она крутила головой по сторонам, пытаясь понять, куда идти, какой-то мужик пнул ее носком кроссовка в лодыжку.
— Встала как столб, ни проехать ни пройти! — пробормотал он, огибая ее.
У тротуара стояло такси. Марлоу похромала к нему, рывком распахнула дверцу и нырнула в салон.
— Пожалуйста, четко назовите адрес, — проговорил вкрадчивым голосом автомат.
— Просто поезжай вперед, — резко сказала Марлоу. — Куда-нибудь.
Голос немного помолчал.
— Машина не поедет, пока вы не назовете адрес.
Марлоу выглянула в окно и увидела, что преследователи высыпали из главного входа и, расталкивая людей на улице, разбивались на группы, кричали и оглядывались. Девочка-предводительница раскраснелась и чуть не билась в истерике — мать хлопала ее по плечу, стараясь вразумить.
Теперь с ними был и Матео. Пока люди вокруг него пытались выяснить, куда делась Марлоу, он, моргая и не шевелясь, смотрел прямо на машину, в которой та сидела.
— Пожалуйста, четко повторите адрес, — подсказал голос.
Адрес. Не было у нее адреса, но требовалось срочно убраться отсюда. Марлоу прижала пальцы к вискам; надо просто придумать его, но почему же ничего не приходит в голову? Как называется улица, где она находится сейчас? Какой номер дома назвать, чтобы уехать как можно дальше? Марлоу лихорадочно сунула руку в карман и достала обрывок обоев, на котором записала адрес, найденный в старом интернете.
— Западная Двадцать первая улица, триста три, — выпалила она.
Такси отъехало от тротуара и, миновав перекресток, увезло ее от преследователей.
Зазвучало приветственное сообщение, которое Марлоу уже слышала: мэр Шарлотта Мезвински выражала свое «добро пожаловать». Всю дорогу Марлоу старалась выровнять дыхание, чтобы унять бешено стучащее сердце. Она слушала непрерывную трескотню рекламы — и, кроме прочего, ей каждые пять минут напоминали о вознаграждении за ее голову.
Дом триста три на Западной Двадцать первой улице оказался строением из закопченного светлого камня с вставками из кирпича — красными полосками, напомнившими Марлоу о запекшейся крови на запястье, на месте вросшего в кожу девайса. Многоквартирный дом располагался в западной части города (Марлоу заключила, что смутно различимая голубая башня — это южная оконечность острова). Вдалеке, через несколько длинных кварталов виднелась мерцающая поверхность Вестсайдского канала. Жители пригородов в каяках, снующих по водоему в обе стороны, расстегивали гидрокостюмы на груди и стряхивали с волос воду.
Марлоу вошла в дом и увидела почтовые ящики. Открыла невидимкой замок, поднялась наверх и упала на выцветший от солнца диван в странной, словно населенной призраками квартире 6-Д. Она лежала там, оторвавшись на некоторое время от погони, но не избавившись от своих раздумий. Ей не давали покоя мысли о Хани.
Марлоу прокручивала в голове вечер, который изменил ее жизнь, тысячи раз, и это не считая снов. До «Истерила» — и теперь после него — тот день снился ей постоянно, и она всегда просыпалась с горечью во рту.
Она познакомилась с Хани Митчелл, когда обеим было по четырнадцать лет. Хани прошла через обмен. В начале каждого учебного года Созвездие принимало учеников из какого-нибудь другого населенного пункта, обычно из пришедшего в упадок задымленного городишки. Посвященные программе обмена буклеты превозносили чистейший воздух Созвездия и не имеющую себе равных систему питания — детям из непривилегированных семей была обещана прекрасная экология и отличные условия для взросления и процветания.
Но свежий воздух тут был ни при чем. Обмен являлся просто еще одним способом продвижения миссии Созвездия: привлечь больше людей, которые станут делиться своей жизнью с подписчиками. Хани приехала в город примерно через десять лет после того, как правительство взяло контроль над интернетом и запустило Созвездие, чтобы заманивать пользователей в новую Сеть. И все же федеральный интернет во всех отношениях потерпел неудачу. Граждан десятилетиями убеждали совершать с его помощью самые необходимые операции — обмениваться сообщениями, искать информацию, отслеживать местонахождение друг друга. Но каждое действие, которое пользователи себе позволяли, сопровождалось подозрениями и многочисленными предосторожностями. В имейлах они прибегали к кодовым словам, о которых договаривались при личной встрече. Настоящие запросы маскировали двадцатью фейковыми, чтобы правительство оставалось в неведении относительно предмета их подлинного любопытства. Отец объяснял Марлоу, почему его ровесники предпочитают прятать свой онлайн-след: они выросли в те времена, когда интернет не зависел от правительства или хотя бы притворялся, что не следит за людьми. Но это было до Утечки, а теперь Министерство информации высказывалось прямолинейно: да, в новой Сети постоянно собираются данные. Они будут храниться вечно и при необходимости использоваться на усмотрение правительства. А что еще им оставалось? Они стремились обеспечить гражданам безопасность. Астон с горькой иронией говорил, что, по его впечатлениям, новый американский интернет будет функционировать так же, как китайский.