— Он не помнит нас, — заметила Орла, когда молодой человек с улыбкой принял заказ.
— И не узнаёт, — добавила Флосс. — Но вот они узнают. Эти кепки ни хрена не защищают. — Она кивнула на компанию привлекательных парней со Среднего Востока. Самый высокий из них указывал на Флосс и Орлу группе светловолосых девушек-южанок. Голос одной из них донесся до ушей Орлы:
— Никогда бы не подумала, что они появляются на людях. Они ведь теперь, типа, злодейки, да?
Официант вернулся с напитками, и Флосс подняла свою рюмку текилы.
— Что ж, за злодеек, — без выражения произнесла она.
Орла чокнулась с Флосс, но не могла собраться с силами отхлебнуть джин с тоником и наблюдала, как восточные мужчины флиртовали с блондинками. Одна из них, в перевязи с надписью «#ПодружкиНевесты», возбужденно указывала куда-то на улицу, и все остальные девушки сгрудились вокруг нее, желая увидеть, что привлекло ее внимание. Парни последовали их примеру, прижимаясь к красоткам.
— Это девичник, — сказала Орла Флосс. — Кто из них выходит замуж?
Флосс не ответила. Она окаменела, чуть приоткрыв рот, и следила за направлением взглядов девушек и парней, покупавших им напитки. Она повернулась. Все в баре теперь смотрели туда, куда указывал палец девицы с перевязью, — на расположенное далеко к северу здание. Тонкая стеклянная башня почти сливалась с сумеречным небом. Большинство этажей были темными, так что небо просвечивало сквозь комнаты и кухни, придавая голубовато-серый оттенок всему зданию сверху донизу — почти всему. Прямо под пентхаусом в башне зияла рана — ярко-оранжевое окно. Внутри бушевал, то затихая, то снова разгораясь, огонь.
Флосс вдруг встала, ударив своим стулом стул за спиной.
— Это же… — Она диким взглядом посмотрела на Орлу и простерла руку в сторону горящего здания.
— Что? — Орла тоже встала. Вид размахивающей руками Флосс напугал ее. Вскочив, она и сама все поняла.
— Там Астон, — произнесла Флосс. — Свечи.
Орла схватила со стола телефон Флосс и снова открыла то окно, где они оставили Астона плачущим на полу. «Прямая трансляция закончилась». Орла постучала по экрану, попыталась позвонить Астону. Сразу же включился автоответчик.
— Астон, это Орла, — сказала она в телефон, повышая голос, чтобы перекричать внезапный хор сирен внизу. — Астон, мы волнуемся.
На другом конце крыши подружка невесты обхватила себя руками и громко завопила, потом повернулась и принялась рыдать в пиджак одного из парней.
— Это очень похоже на одиннадцатое сентября, — заливалась она. Потом подняла лицо, шмыгнула носом и уставилась на мужчину. — Без обид.
Девушка, которая выходила замуж, подняла с глаз дешевую вуаль.
— Народ, я знаю, что это пипец, — тихо сказала она, — но какой красивый вид.
Глава шестнадцатая
Марлоу
Нью-Йорк, Нью-Йорк
2051
В половине девятого Хани постучала в дверь гостевой комнаты и вошла, не дожидаясь ответа. Марлоу, которая до этого дремала, приподнялась на локте и взглянула на нее. Хани была в белом комбинезоне из джерси и без лямок, волосы выпрямлены и зализаны назад. Она осторожно поставила на кровать золотой поднос, на котором уместились бокал с прозрачным напитком, пара белых кожаных полусапожек, сложенный белый шелк — платье, как предположила Марлоу, — штук пять серебристых тюбиков помады, покачнувшихся, когда поднос опустился на одеяло, и белая маска, закрывающая только верхнюю половину лица, с расправленными крыльями по краям.
Марлоу села и осторожно коснулась бокала; внутри медленно перемещались кубики льда, от напитка поднимался запах мяты и лайма.
— Я бы лучше выпила красного вина, если есть, — попросила она.
Хани фыркнула.
— Рискуя разлить? — спросила она. — Тебе не по карману заменить обивку на моем диване. — Она кивнула на губную помаду. — И если будешь краситься, делай это, пожалуйста, над раковиной.
Марлоу осмотрела предложенную косметику — красивые цвета: красно-коричневый, красновато-лиловый, оловянный и даже старомодный алый.
— Я не крашу губы, — ответила она. — Не люблю.
— Да? — подняла брови. — И это ты так решила?
Марлоу закатила глаза.
— Да, Хани, это я так решила.
Какое правдоподобное утверждение: я решаю, что люблю или не люблю, — и все же у нее было чувство, что Хани понимает: это неправда.