Он пересёк комнату, поднял с пола ключи, отпер дверь и махнул мне.
— Пошли. Быстро.
Я бросилась к двери. Он схватил меня за руку, быстро огляделся по сторонам и потащил по коридору. На нём были только брюки и белая рубашка, застёгнутая наполовину и не заправленная. Несмотря на всю напряжённость ситуации, один только вид его обнажённой груди в щели между пуговицами заставил моё сердце колотиться ещё сильнее.
Он открыл потайную дверь, и мы понеслись вниз по лестнице и в тоннель. Пробираясь, словно крысы, по длинным извилистым проходам, мы, наконец, добрались до конца. Энцо отпер дверь, и я шагнула за ним. Я ничего не видела, но воздух был влажным, затхлым. Под нашими подошвами не раздавалось ни звука — земляной пол всё глушил.
— Чёрт, у меня нет зажигалки. Она была в кармане пальто, — прошипел он. — Но, думаю, лестница где-то здесь.
Он нащупывал дорогу вперёд, и мы вслепую поднялись по ступеням, ведя руками вдоль кирпичной стены. Дверь наверху вывела нас в гараж. Сквозь высокие окна пробивался бледный лунный свет, и я увидела, как в ряд стоят несколько роскошных машин, чёрный пикап и пара простых «Фордов», таких же, как у меня.
Подведя меня к белому кадиллаку, Энцо распахнул дверь и буквально втиснул меня внутрь.
— Ложись на заднее сиденье.
Затем он захлопнул дверь и исчез, даже не попрощавшись.
Я смотрела, как он скрывается в дверном проёме, прежде чем опуститься в мягкое сиденье. Где-то вдалеке завывали полицейские сирены, но я почти не слышала их — гул в ушах от бешеного стука сердца заглушал всё.
С дрожащими пальцами я торопливо застегнулась, сжала колени и разгладила платье на бёдрах. Затем закрыла лицо ладонями. Они пахли Энцо.
Господи. Что же я наделала?
Глава 13
Я не знаю, сколько просидела там, в темноте, онемев от шока. Спустя какое-то время начала ругать себя за всё, что сделала бездумно: оставила Эвелин с незнакомцем, пошла наверх с Энцо, переспала с гангстером, которому, кроме собственной эрекции, на меня было плевать, и который, к тому же, держал моего отца в заточении. В довершение ко всему, я бросила подругу в подпольном клубе аккурат перед полицейским рейдом — и теперь сижу на заднем сиденье кадиллака этого самого гангстера, дожидаясь, пока какой-то незнакомый мужчина отвезёт меня домой. У меня нет ни сумочки, ни денег, ни даже оружия, чтобы защититься.
И что бы ты вообще защищала? Добродетель? Тело? Честь? Ха! Ты отдала всё это сегодня вечером. Ради чего? Ради побега? Ради иллюзорного контроля в мире, где ты не контролируешь ничего? Чтобы почувствовать силу?
Глаза наполнились слезами. Сейчас я не чувствовала себя сильной. Я чувствовала себя одинокой, испуганной и глупой. Хлюпая носом, я вытерла щеки и прошептала молитву — чтобы Эвелин и Рози успели уйти до того, как пришли копы, и чтобы мы все этой ночью добрались до дома живыми.
Когда открылась дверца машины, я вскрикнула и прижалась к спинке сиденья.
В салон молча сел мужчина.
— Куда? — рявкнул он, заводя мотор. Он был высокий, с мощной шеей и в кепке, как у Джои.
Голос у меня дрожал, когда я назвала адрес. Мне придётся будить девочек, чтобы они впустили меня — ключ остался в сумочке, а сумочка осталась на полу в офисе Анджело. Господи, пусть Энцо её увидит, когда вернётся за одеждой. Лишь бы не его отец.
Одна мысль о том, что Энцо вернётся туда, где всё произошло между нами, вызвала странную дрожь в животе. Не смей, — приказала я своему телу. Но даже разум меня предал, прокручивая всю сцену снова и снова, с непристойными подробностями, пока машина выезжала из гаража и уносилась прочь от клуба. За окном мелькала набережная Детройта, но я всё ещё была там, в офисе, с задранным платьем, запрокинутой головой и волнами экстаза, срывающимися с меня одна за другой. Я прикусила нижнюю губу.
Господи, прости, но я действительно чувствовала себя сильной.
И я снова хотела это почувствовать.
#
Мой стук в дверь разбудил девочек через пару минут. Кадиллак не уезжал от тротуара, пока в доме не зажёгся свет, и я задумалась — не велел ли Энцо водителю убедиться, что я благополучно вошла.
— Тини, что, чёрт возьми, происходит? Мы до смерти перепугались! — закричала Молли, когда я вошла в дом. Мэри Грейс прижалась к перилам лестницы, сжимая своего мишку.
— Простите, девочки. — Я закрыла и заперла дверь. — Я потеряла сумочку, а в ней были ключи.
Молли упёрлась руками в бока.
— Как ты вообще домой добралась? Где машина?
— Всё ещё в центре. Заберу завтра. — Я начала подниматься по лестнице, похлопав Мэри Грейс по голове, одной рукой держась за перила. — Всё хорошо, меня подвезли. А теперь идите спать. Уже поздно.
— Да уж, поздно! — огрызнулась Молли.
Я резко обернулась.
— Следи за языком!
Она скрестила руки на груди.
— Нет! Я больше не обязана тебя слушаться! Ты всё время мне указываешь — веди себя, делай то, не делай это, а сама пропадаешь до полуночи, делая что тебе вздумается!
— Обсудим это утром. — Я бросила взгляд на Мэри Грейс.
— Хорошо, но знай — с этого момента всё изменится. Мне надоело быть нянькой! Надоело таскать Мэри Грейс с собой повсюду! У меня есть свои друзья, и я хочу проводить с ними время. — Её зубы сжались. — Одна! Я хочу позже возвращаться домой. И хочу больше денег на карманные расходы.
— Хочу! Хочу! Хочу! — взорвалась я, благодарная за то, что стою выше неё, на поллестницы. — А ты думаешь, я ничего не хочу? Я тоже хочу кучу всего! Хочу свою квартиру. Хочу тратить заработанные деньги на себя. Хочу свободы — ходить куда хочу, когда хочу, делать что хочу, не отчитываясь ни перед отцом, ни перед младшими сёстрами! Я хочу жить сейчас, а не ждать, пока не станет слишком поздно, чтобы наслаждаться жизнью!
Я спустилась на одну ступень и наклонилась к ней.
— Но знаешь что? Мы всегда хотим то, чего не можем иметь.
Потом я повернулась, поднялась по лестнице и захлопнула дверь спальни за собой.
#
Следующим утром меня не встретил ни смех, ни запах жарящегося завтрака. Только тупая боль в голове, сухость во рту и болезненная тяжесть между ног. Я вытащила себя из кровати и спустилась в пустую кухню, где сразу набрала номер дома Эвелин. Ответила её мама — сказала, что Эвелин уже на работе, но я могу дозвониться до неё в пекарне, если нужно. Я поблагодарила и повесила трубку, почувствовав облегчение: главное, что Эвелин благополучно добралась домой. В нормальной жизни я бы пошла к ней, чтобы обсудить всё, что произошло. Но вместо этого мне предстояло убирать за сёстрами, которые оставили грязные тарелки в раковине, пытаться дозвониться до Джои, чтобы узнать о налёте, и понять, как забрать сумочку и машину, оставленные в клубе.
В ванной наверху я почистила зубы и уставилась в зеркало. Я выгляжу по-другому? Я больше не девственница — изменилось ли это как-то снаружи? Поворачивалась то так, то эдак, но никаких перемен не замечала. А вот внутри… внутри всё было иначе. Каждый раз, когда я вспоминала, что произошло, в животе будто взлетала волна.
Я надела красную юбку и вышитую блузку, в которой была вчера — это была самая чистая из всех. Наверняка и у девочек уже заканчивается чистая одежда. Ком в горле подступил, когда я запихивала в корзину кучу грязных вещей. Слишком много, — думала я. — Слишком трудно быть родителем, когда весь твой мир летит к чёрту. Вина за то, как я накричала на Молли, тяготила и давила. Это была не её вина.
Собрав всё, что нуждалось в стирке из своей комнаты, я осторожно вошла в комнату сестёр. Перебирая одежду, разбросанную по кроватям, полу и комоду, я пыталась отличить чистое от грязного. Пока собирала, мысленно возвращалась к налёту, тревожно хмуря брови. Всё ли прошло по плану? Я молилась, чтобы с Джои было всё в порядке. Но при этом понимала: встречаться с ним после того, что было с Энцо, мне совсем не хотелось.
Он тебе не парень. Нечего чувствовать вину перед Джои.
Но одна мысль о том, что придётся смотреть ему в глаза, заставляла меня всерьёз задуматься о глотке виски из кладовки.
Дверь распахнулась.
— Уходи отсюда, — сказала Молли. — Это наша комната.
Она смотрела на меня в упор, и я подняла руки в знак капитуляции.
— Я только заберу бельё.