Я собрала деньги и пистолет Джои и снова запихнула их в конверт. Денег было много. Я задумалась, неужели Джои и правда раздобыл все пять тысяч?
Бриджит смотрела на купюры в руках, потом — на меня, с мокрыми щеками.
— Может, — начала она осторожно, — мне стоит позвонить семье Винса. Вдруг они могли бы…
— Нет! Поверь мне, нам не нужны новые гангстеры в этой истории. — Я сцепила пальцы. — Пожалуйста, прошу тебя. Ты только всё усложнишь, и для папы, и для меня. Детям сейчас нужна ты — ты должна защитить их.
Я не хотела говорить про взрывчатку, но если придётся — скажу.
— Молли знает? — спросила она.
Я кивнула.
— Столько же, сколько и ты. Она поможет с детьми.
В окно подул ветер. Я ощутила, как липкая от пота блузка прилипла к спине. Мне нужен душ. Мне нужен выпивка. Мне нужна новая жизнь.
— Пожалуйста, Бриджит. Скажи, что уедешь.
Она посмотрела в окно. Из церкви Святого Амвросия донёсся колокольный звон — семь ударов.
— Хорошо, — произнесла она наконец. — Мы уедем.
По коже прошёл холодок облегчения, сливаясь с вечерним ветерком. Я вдохнула глубоко и ясно уловила запах сирени. Мамин запах. Будто она была здесь. Я закрыла глаза.
Спасибо тебе, мама.
— Я могу отвезти вас на вокзал на твоей машине, если хочешь.
Она моргнула.
— Нам обязательно уезжать прямо сегодня?
— Да. Обязательно.
В её взгляде мелькнуло понимание.
— Тогда помоги мне. Принеси чемодан мальчиков из их шкафа и накидай туда всё, что найдёшь: носки, бельё — всё, что чистое.
Она уже открывала ящики и складывала в свой чемодан бельё и чулки, когда я вышла из комнаты.
— Три дня, Тини, — сказала она мне вслед. — До воскресенья. Потом я иду в полицию.
— Договорились.
Через два дня всё закончится. Так или иначе.
#
К восьми часам мы загрузили вещи в машину и обнялись на прощание. Дети расстроились, что я не еду с ними на пляж, но Бриджит мастерски их успокоила, сказав, что я должна помочь Мартину в магазине, пока её не будет. Она отказалась от моей помощи с поездкой на вокзал, и я стояла, пока её машина не прокатилась по переулку и не свернула за угол. Потом подняла глаза к небу и тихо поблагодарила.
Возвращаясь домой на уставших ногах и крепко сжимая в руках конверт от Джои, я снова принялась гадать — кто же всё-таки подарил мне ожерелье?
Мальчишка, который его доставил, знал моё имя, так что это точно была не ошибка. Но кто бы стал дарить мне такую дорогую вещь? Я не знала никого с такими деньгами — кроме Энцо. Но он бы упомянул об этом сегодня днём. И с какой стати он вообще осыпал бы меня бриллиантами? Мы ведь не были парой. К тому же, он был в ярости.
Когда я открыла входную дверь, пришло другое осознание: а кто поднял тревогу в клубе «23»? И зачем?
Может, это дело рук River Gang. Или они просто подкупили кого-то, чтобы отвлечь ДиФиоре и занять их в клубе, пока шёл налёт.
Я заперла входную дверь и дважды проверила замок, мечтая о засове. Потом бросилась наверх в комнату, вывалила содержимое посылки от Джои рядом с ожерельем на кровать. Пистолет пока проигнорировала — схватила наличные и принялась пересчитывать.
Всё было на месте. Пять тысяч.
Я пересчитала ещё раз. И ещё. Каждый раз — всё те же мелкие купюры, ни одной крупнее двадцатки, складывались в пять тысяч долларов.
— Ох, Джои… — вздохнула я, собирая охапку денег и подбрасывая в воздух.
Купюры порхнули и осыпались на белоснежное покрывало.
— Обожаю тебя.
И в этот момент я действительно это чувствовала.
Опустившись на колени, я сложила руки на краю кровати.
Господи, пожалуйста, пусть он будет в безопасности в Чикаго. Пусть ни копы, ни ДиФиоре его не найдут.
Я перекрестилась и снова аккуратно сложила купюры в стопку. Какое же это облегчение — теперь мне не нужно срочно продавать ожерелье.
Я всё равно сделаю это позже, чтобы отдать долг Джои, но сейчас у меня есть достаточно денег, чтобы вытащить папу, не прибегая к помощи Ральфа-Букмекера.
Я приведу себя в порядок, сяду на трамвай и поеду в клуб. Сегодня же вечером расплачусь с Анжело.
Почти всё позади, — подумала я, ощущая, как внутри всё дрожит от нервов и предвкушения. Папу отпустят. Жизнь снова станет нормальной.
Я и правда в это верила.
#
Я положила деньги обратно в конверт и пошла в ванную. Подумывала взять с собой и пистолет, но не знала, заряжен ли он, и не имела ни малейшего понятия, как с ним обращаться. В итоге я сунула его в ящик с нижним бельём. Он смотрелся там так странно — чёрный металл, выглядывающий из-под белого хлопка и кружева.
Я быстро приняла ванну, всё время поглядывая на деньги на раковине, пока мыла волосы. Закончив, я обернулась полотенцем, взяла конверт и вернулась в свою комнату. Было темно. Странно. Я же не выключала свет, или выключала? Я почти уверена, что оставляла его включённым.
И тут лампа у комода щёлкнула — и зажглась.
Я вскрикнула.
Энцо стоял, прислонившись к комоду, руки скрещены на груди.
Я выронила конверт и прижала ладонь к груди.
— Господи! Ты меня до полусмерти напугал! Как ты сюда попал?
Сердце стучало в ушах.
— Дверь. Я ведь говорил, что умею обращаться с замками.
Я натянула полотенце повыше, желая, чтоб взяла полотенце побольше. Оно едва прикрывало бёдра, и если бы я опустила его ниже, грудь вывалилась бы наружу. Наклониться, чтобы поднять деньги, было точно не вариант. Какого чёрта он здесь делает?
— Ради всего святого, ты не мог просто постучать, как нормальный человек? Я даже не одета!
— А мне не мешает.
Между нами будто пробежала искра. На нём уже не было кепки и тройки, только брюки и белая рубашка без воротника и галстука. Верхние пуговицы расстёгнуты, обнажая ключицу. Что-то во мне дрогнуло.
Даже не думай об этом.
— Зачем ты пришёл?
— Хотел извиниться.
— Серьёзно?
Я никогда не слышала, чтобы такой мужчина, как он, извинялся, особенно перед женщиной.
— Возможно, ты была права насчёт Рэймонда. Я не смог найти его весь день. — Он сделал паузу. — И мне не следовало так грубо с тобой обращаться. Прости.
— И правильно.
Кожа покрылась мурашками, в голове зашевелилась тысяча вопросов. Говорит ли он искренне? Звонил ли он в Чикаго? А ещё — уйдёт ли он, чтобы я могла одеться?
И тут я увидела у него в руке ожерелье.
Он поднял его.
— Откуда оно у тебя?
Я замерла.
— Это подарок.
— От кого?
— Отца. На выпускной.
Он поднял бровь.
— Ожерелье из Tiffany за три тысячи долларов — за окончание школы?
Внутри всё сжалось. Откуда он знает, сколько оно стоит?
— Чего ты хочешь, Энцо? Ты извинился — хорошо, я приняла. Хочешь вторую часть выкупа? Она у меня. — Аккуратно, согнув колено, я подняла деньги, стараясь не уронить полотенце. — Я собиралась привезти их в клуб, как только оденусь. В обмен ты отпускаешь моего отца. Сегодня.
Я пыталась звучать уверенно, но в мокрых волосах и босиком это было сложно.
Он засмеялся.
— Что смешного? — лицо вспыхнуло.
— Ты. Стоишь тут в полотенце, отдаёшь приказы, и при этом только что попалась на вранье.
— На каком ещё вранье?
Он кивнул на ожерелье.
— Я купил это для Джины почти неделю назад, но ещё не успел ей подарить. А потом, прошлой ночью, во время так называемой «облавы», оно исчезло из моей квартиры над клубом. Было много суматохи из-за налёта, я не сразу заметил. И теперь — вот оно, у тебя.
Я уставилась на него.
— Ты не можешь думать, что это я его украла. Я ведь была с тобой всё это время!
— Может, это твой дружок — Джо Лупо. Говорят, он теперь работает на Скарфоне. Где он был прошлой ночью?
— Не в клубе.
— Конечно. Он был занят — грабил мой груз и расстреливал моих людей. Он тоже в Чикаго?
Уйди от темы Джои.
Голос дрогнул.
— Послушай… Я не знаю, откуда ожерелье. Какой-то мальчишка принёс его в магазин и отдал мне.
Он стиснул зубы.
— А ты сказала, что это подарок. Вот и ложь.
Я чуть не всплеснула руками — и только потом вспомнила, что держу полотенце.
— Я… я не знала, что сказать! Откуда мне было знать, что это твоё? Я вообще ничего не понимаю. — Я вздрогнула. — Я просто хочу отдать деньги за выкуп, Энцо. Я ничего не знаю ни про груз, ни про украшения, ни про остальное.