Осторожно я двинулась по грязной дороге, стараясь не подвернуть лодыжку на колее и вздрагивая от каждого хруста ветки под ногами.
Когда передо мной наконец показался сарай, освещённый только тонким серпом луны, я остановилась. Ветер прошелестел листвой, прохладой коснувшись разгорячённой кожи. Машин не было видно. Ни одного голоса.
Я закрыла глаза, выдохнула и попыталась успокоить бешено колотящееся сердце. Сколько их там? С папой ли они? Как они добрались сюда — по воде? С этого расстояния я не видела пристани, и чтобы проверить, нужно было пройти мимо сарая.
Прошло ещё несколько минут — я тянула время, боясь сделать последний шаг из укрытия навстречу тем, кто ждал меня внутри.
Хватит тянуть. Уже, наверно, почти полночь.
Выпрямив спину и сжав зубы, я вышла из зарослей и направилась к двери сарая. Одна рука в сумке, пальцы — на прохладном металле пистолета.
Оставалось всего три шага до двери, когда из темноты у пристани вынырнула тень.
Я крепче сжала рукоятку, но не успела ничего сделать — тяжёлый предмет с глухим ударом обрушился на моё левое висок.
Тень заслонила луну, и всё вокруг погрузилось во тьму.
#
Когда пелена в голове начала рассеиваться, я увидела мужчину в маске из мешковины с прорезями для глаз. Он стоял надо мной и сматывал верёвку. Я лежала на дне лодки, руки были связаны спереди. Подняв их, я коснулась болезненного виска тыльной стороной ладони. Боль отозвалась по всей черепной коробке. Шляпа с головы куда-то исчезла, но, наверное, именно она уберегла кожу от рассечения. Я попыталась приподняться, но тут же снова рухнула на деревянное дно — голова разрывалась от боли, желудок подступал к горлу. Я застонала.
— Не так быстро, крошка.
Этот голос… он был знаком, но я никак не могла его узнать. Всё внутри путалось от страха и ударов.
Сумка. Мне нужна моя сумка, — мелькнула мысль сквозь туман. Там есть кое-что, что может помочь. Я нащупывала её как могла, но вместо этого услышала издевательский смешок.
— Не утруждайся, крошка. Всё у меня — и бабки, и пушка. Надо сказать, ты не хило была вооружена. Хотя до моей тебе далеко. — Я заметила у него за спиной пулемёт. — Но я тебя всё равно обыщу. Я давно мечтал потрогать тебя.
Он опустился на колени и начал ощупывать меня грубо, с мерзким удовольствием. Ему явно доставляло это извращённое удовольствие. Смех у него был омерзительный — скрипучее «хе-хе-хе», и тут в моей голове щёлкнуло.
Урод с прыщавым лицом. Приятель Рэймонда.
Я облизнула пересохшие губы.
— Гарри?
— Узнала, да? — Он сорвал с себя мешковину.
— К несчастью.
Он сжал мне руку выше локтя и зарычал:
— Смелая ты, да? Особенно без своей пушки. Ещё одно словечко — и ты останешься не только без языка, но и без своей симпатичной мордашки.
— Что тебе от меня нужно? Ты получил деньги — так отпусти.
— Ни за что. А теперь лежи тихо.
Он завёл мотор, и мы рванули вниз по реке. Обернувшись, я увидела, как лодка папы покачивается у пристани. В голове всё ещё пульсировала боль, но мысли становились яснее. Меня похитили? Где папа? Это дело рук ДиФиоре? Но тогда это ничего не объясняет. Разве что Энцо солгал о побеге отца и подстроил всё это. Может, весь этот телефонный разговор был обманом? Возможно. Но зачем тогда Энжело понадобилось притворяться, что ему нужны деньги раньше срока? Почему Энцо просто не забрал их сам?
Я пыталась выстроить цепочку: ограбление, ложная тревога, ожерелье, Энцо и я в сарае, посылка от Джои, ночь с Энцо, звонок, кирпич в окно, удар по виску, Гарри и лодка…
Но я не могла понять ничего.
Я пыталась не паниковать, пока лодка неслась по волнам. Спокойно. Думай. Может, Гарри действует один?
— Куда мы едем? — крикнула я сквозь гул мотора, прижав колени к груди. Меня начало знобить.
— На Ниагару, крошка. В свадебное путешествие! — Он расхохотался.
— Ты забрал моего отца?
Он посмотрел на меня.
— Возможно.
— Где он?
— На дне реки. Ждёт тебя.
— Мерзавец! — выкрикнула я, ударяя его ногой по щиколотке.
Он снова рассмеялся. Я металась в отчаянии. Прыгнуть в воду? Бежать вплавь? Но у него автомат, а у меня — связанные руки. Он прострелит меня в секунду, и тело найдут только через пару дней. В газетах напишут: «Девушка погибла в разборке бутлегеров».
Я не могла допустить, чтобы мои сёстры пережили это.
Сжавшись, я отвернулась от Гарри, потому что от одного его вида мутило. Куда он меня везёт? Убил ли он и правда папу? И если хочет убить меня — почему не делает этого сразу? В конце концов я уткнулась лбом в колени и заплакала.
Мы причалили к какой-то неосвещённой пристани. Вокруг ни души. Гарри завязал лодку, спрыгнул на помост и протянул ко мне руки. Я была вынуждена дать ему свои — он рывком поставил меня на ноги и повёл к тёмной «Шевроле». Распахнув дверь, он втолкнул меня на заднее сиденье.
— Ложись и молчи. У меня нет проблем тебя прикончить, так что веди себя прилично.
Он сел за руль, положив рядом с собой автомат и мою сумку, и завёл мотор.
Смогу ли я дотянуться до пистолета? Нет. Он сразу заметит. Я улеглась, утирая нос рукавом.
Я была в ловушке.
#
Голова трещала, как будто меня били ломом. Машина подпрыгивала на каждой кочке, и я уже не чувствовала ни бёдер, ни позвоночника. Гарри наконец сбавил скорость. Я приподнялась и посмотрела в окно — впереди в свете фар вынырнула покосившаяся хижина. Больше вокруг ничего — только лес. Ни одного огонька, ни других домов. Он выключил фары, и нас поглотила тьма.
— Кричать бессмысленно, — буркнул Гарри через плечо. — Терпеть не могу визг баб.
Он сунул пистолет в карман и вышел. Открыв мою дверь, он вцепился мне в руку и потащил к дому. На утро на плече точно останется синяк. Если у меня вообще будет утро. Сквозь хлипкие ступени крыльца он вывел меня на покосившуюся веранду и постучал в дверь каким-то странным ритмом — длинные и короткие стучащие удары.
— Это не тот стук, — недовольно пробормотал кто-то изнутри.
— Заткнись и открывай, придурок. Я её привёл, — заорал Гарри.
Дверь распахнулась, и я увидела бедно обставленную комнату с деревянным полом. Прямо передо мной стоял обшарпанный коричневый диван. Слева — стол и два разных кухонных стула. В тусклом свете пары керосиновых ламп я заметила в углу самодельную установку для производства самогона. Дверь за нами захлопнулась, и в тени появился… Рэймонд ДиФиоре.
— Привет, куколка. Скучала?
— Нет, — я сузила глаза.
Взгляд метнулся по сторонам — если это подстава Энцо, я вышибу ему яйца, а потом убью. Уверена, Рэймонд не будет против.
— Куда её? — спросил Гарри, отпуская мою руку.
— Сколько у неё?
— Ещё не считал, — Гарри вытащил из кармана толстую пачку купюр.
Рэймонд вырвал у него деньги.
— Я сам посчитаю. — Гарри закатил глаза, но дал ему спокойно полистать купюры.
— Пять тысяч шестьсот, — радостно заявил Рэймонд.
— Неправда, — сказала я. — Там ровно пять тысяч, идиот. Это то, что я должна твоему отцу.
— Не смей меня дразнить! — заорал он мне в лицо. — Тебе бы быть повежливее. Я же Гарри велел тебя не трогать. И подарок тебе прислал.
Подарок? Меня замутило от осознания. Ожерелье. Это он украл ожерелье у Энцо и прислал его мне. Но зачем?
Он снова занялся пересчётом, и мне стало противно до тошноты. А я это носила. Господи. Всё внутри сжалось. Он украл это у собственного брата? Может, Энцо ни при чём…
— Да, где-то пять штук, — подтвердил Рэймонд и сунул себе часть денег в карман.
— Эй, и мне отсыпь! — потребовал Гарри.
Рэймонд скорчил недовольную гримасу, но всё же отдал ему немного. Остальное сложил и хлопнул по пачке.
— Мне за переводку положить?
— Перегородка, идиот! Сколько раз тебе повторять?! — взвыл Гарри. — И это не перегородка, а просто стена. Ты меня сводишь с ума.
Он выхватил деньги и велел двигать диван. Рэймонд подчинился, открыв панель в стене. Там был тайник: оружие, выпивка, деньги. Меня передёрнуло — всё это было серьёзно спланировано. Но зачем я им?
Гарри закрыл панель, вернул диван на место.
— Куда её? В спальню?
— Ага. Пока что. — Рэймонд глянул на меня с мерзким блеском в глазах. — Думаю, тебе там понравится. Там тебя кое-что ждёт.
— Подождите. — Я упёрлась каблуками в пол, не давая Гарри утащить меня. — Зачем я вам? Чего вы хотите?