— Я пытаюсь этого не допустить.
У меня отвисла челюсть.
— Господи, Энцо! — На этот раз, когда я вырвалась с его колен, он меня не остановил.
— В чём дело, Тини? Неужели ты не знала о ней? Мы же договорились, что мы с тобой — это секрет. В этом ведь половина кайфа.
Мы это обсуждали… в каком-то смысле. Хотя, если быть точной, это было не обсуждение — он просто изложил, как всё должно быть. Если я его хочу, то только на его условиях. И да, эта тайна придавала нашим встречам особую остроту, но я всё чаще задумывалась — хочу ли я быть любовницей женатого мужчины? Нахмурившись, я отвернулась, пока он снимал использованный презерватив.
— Послушай, — сказал он. — Джина не имеет значения. Главное — я не могу позволить Мелони увидеть, что меня могут одурачить какие-то чёртовы выскочки из банды Скарфоне. Он превратит мою жизнь в ад. Решит, что может мной вертеть. Вот почему я должен разобраться с этим сам. Забудь всё, что я говорил о разговоре с Лупо.
При упоминании Джои я замерла.
— Что? — прошептала я.
— Мне нужно заняться этим сейчас. Я не могу просто ждать и надеяться, что он что-нибудь тебе расскажет.
— Разве нельзя просто попросить у твоего отца деньги?
— Я не ребёнок, Тини. Я справлюсь сам.
— Так что теперь? — Я соединила колени, опустила ночную рубашку и аккуратно подтянула её вокруг ног. Мои бедра липли от пота.
— Теперь я верну свои деньги у этих ублюдков. Не могу допустить, чтобы стало известно, что ты можешь воровать у Энцо ДиФиоре. Я должен послать им сигнал.
Мурашки пробежали по рукам.
— Как?
Он сжал челюсть, но не ответил. И всё же я знала, о чём он думает. Меня замутило — я ясно представила, что на том конце его «сигнала» может оказаться Джои.
— Не надо, Энцо. Тебе не обязательно никого ранить… Позволь мне помочь тебе.
— Ты не можешь мне помочь.
— Могу.
Что ты творишь? — заорало что-то внутри. Но я проигнорировала этот голос.
— River Gang не продала опиум. Джои привёз его обратно в Детройт. — Я прошептала это, будто тише сказанные слова сделали бы моё предательство менее подлым.
Энцо уставился на меня.
— Что? Кто тебе это сказал?
— Джои хочет с тобой поговорить. Может, договориться. — Слова посыпались слишком быстро.
— Где он его спрятал?
Наконец я прикусила язык.
— Я не знаю.
— А вот я думаю, знаешь, — произнёс он, наклоняясь ближе и обхватывая меня руками. Он притянул меня к себе, уложив на колени, спиной на сиденье. Мои ноги вытянулись вдоль кожаной обивки, и я инстинктивно сжала колени, когда его правая рука снова скользнула под мою ночную рубашку. — И ты мне скажешь.
— Энцо, прошу тебя…
Он сжимал моё бедро, но его прикосновения были слишком мягкими — не такими, какими должны быть в его состоянии. И он улыбался.
— Скажи мне, милая.
Я закусила губу, пока он вглядывался в моё лицо. Его руки были тёплыми, но изгиб губ — холодным, как и безмятежность голоса. Это был тот Энцо, с которым я познакомилась в самом начале — умеющий мастерски прятать эмоции, так что никогда не знаешь, что у него на уме. Последние дни он позволил себе быть немного настоящим. Но теперь появилось нечто, что он хочет больше, чем тебя.
— Я не могу.
Его улыбка стала шире, когда пальцы скользнули выше, между моими бёдрами.
— Ты можешь делать всё, что захочешь, — прошептал он, поднося губы к моим и начиная ласкать меня. — Ты всё ещё влажная. Обожаю, что это из-за меня.
Он опустил голову, провёл языком по моим губам, и одновременно ввёл в меня один палец… а затем второй.
Его поцелуй был медленным, ленивым, в том же ритме, что и движения его руки. Нежный. Уверенный. Сводящий с ума.
Где-то в глубине сознания звучал голос разума — он твердил, что всё это неправильно. Что я дала обещание Джои. Что Энцо целовал меня не потому, что заботился обо мне.
Но я заставила этот голос замолчать. Я ведь поступила правильно, раскрыв секрет Джои — я не позволила Энцо причинить кому-то боль.
И даже если он не любит меня… Он любит доставлять мне удовольствие. А может, этого достаточно.
Его язык скользнул по моему, я обвила его шею руками и чуть раздвинула колени.
— Хорошая девочка, — прошептал он, вынимая пальцы, чтобы нежно коснуться моего набухшего, чувствительного центра… а потом снова погрузил их в меня. Глубоко.
— Ты снова кончишь для меня.
— О Боже… — я вцепилась в его шею и прижалась лицом к его груди, но даже его запах — тёплый, мужской, с лёгкой ноткой дыма — сводил меня с ума.
Он скользнул влажными пальцами по самому чувствительному месту.
— Я знаю, чего ты хочешь. И я могу дать тебе всё это, ты ведь знаешь. — Его голос был обволакивающим, сладким, как мёд, растекающийся по коже. — Отдельная квартира. Деньги на то, что тебе нравится. Новая одежда… Жизнь, которую ты заслуживаешь. Я думал об этом весь день.
Я застонала, и он стал тереть сильнее, быстрее — и я могла думать только: да, да, да.
Я повторяла эти слова шёпотом, а он наклонился к самому уху:
— Ты бы хотела собственное место? Где мы могли бы быть вместе — когда захотим? Я буду доводить тебя до оргазма всю… ночь… напролёт.
Его дыхание щекотало кожу, а слова отдавались эхом сквозь шум крови в ушах, сквозь гудение нервов, сквозь жар и трепет, пока он ласкал меня так, будто ничто другое в мире не имело значения — только этот момент, эта потребность, этот огонь, это нарастающее безумие, ведущее к развязке…
— Да! — вскрикнула я, подаваясь бёдрами навстречу его руке, и вторая волна оргазма взорвалась во мне — не менее мощная, чем первая.
Когда напряжение, наконец, отпустило, мои кости будто плавали в теле, растворившись в блаженстве.
— Мммм, — он снова поцеловал меня. — Тебе понадобится квартира со звуконепроницаемыми стенами.
Я слабо улыбнулась.
— Так что скажешь?
— Я… не могу позволить себе квартиру.
— Я заплачу за неё.
— Нет.
Как бы ни были прекрасны эти оргазмы, я не хотела, чтобы он меня покупал.
— Тогда я устрою тебя на работу. Хочешь работать в клубе?
— В клубе? А что я там буду делать?
— Что захочешь. Хостес? Гардеробщица? Официантка? — он наклонил голову. — Ты ведь не поёшь? Не танцуешь? А то на сцене, в коротеньком костюмчике, ты бы смотрелась восхитительно.
— Эм… нет.
Одна моя нога была немного короче другой — последствие тяжёлых родов, в результате которых мне сломали бедро. Танцевать я никогда не умела, даже ходить красиво — и то было сложно. А голос мой… ну, рядом с ним мои кулинарные таланты казались шедевром.
— Ну, подумаешь. Главное, я хочу, чтобы ты знала: если захочешь, я обеспечу тебе очень хорошую зарплату.
Я выдохнула и закрыла глаза.
Конечно, я этого хотела. Я хотела всё, что он только что предложил — квартиру, ночи с ним, деньги, чтобы делать то, что нравится, свободу выбирать и нести ответственность и за ошибки, и за победы.
Какая девушка не мечтает жить настоящей беззаботной жизнью — со всеми её сладкими пороками?
Но какой ценой?
Если я скажу Энцо, где спрятан опиум, и он его заберёт — Джои поймёт, что это я его сдала.
Но если я промолчу, Энцо поступит по-своему — и кто-то может пострадать. А может, даже погибнуть.
Я открыла глаза.
— Если я скажу тебе, где он, ты должен пообещать, что дашь мне шанс поговорить с Джои до того, как что-то предпримешь.
— Не могу обещать, Тини. Но могу пообещать, что если ты не скажешь — у меня не останется выбора, кроме как решить это по-своему.
У меня ёкнуло сердце.
— Но ты не должен причинять Джои вреда. Обещай мне это.
Энцо напрягся.
— Кто он тебе?
— Друг.
Тишина.
— Мне не придётся его трогать, если он согласится сотрудничать. И не придётся жениться на Джине, если я получу деньги за товар.
Было так темно, что я не могла разглядеть его глаз. Я хотела всё, что он мне предлагал. И я не хотела, чтобы он женился на Джине. Что он сказал мне сегодня утром? Нам с тобой придётся немного друг другу доверять.
Я вдохнула.
— В лодочном сарае.
Улыбка поползла по его губам — медленная, зловещая.
— Прокатимся?
Я попыталась приподняться.
— Нет!
Он сдвинул меня на сиденье рядом с собой и завёл машину.
Я в панике вцепилась в его руку.
— Пожалуйста, Энцо. Подожди, ладно? — Меня вдруг пронзила мысль: я не была уверена, что наркотики всё ещё там. Даже если утром они были в сарае, Джои вполне мог забрать их после того, как высадил меня у дома. Я крепко уцепилась за поручень, пока Энцо разворачивал машину и снова выезжал на Джефферсон. — Слушай, я не должна была тебе ничего говорить. Теперь у меня будут проблемы.