— И плюс один час к комендантскому часу.
— Полчаса. Я уже разрешила тебе до половины одиннадцатого, помнишь?
— И ты уже пообещала два доллара за помощь с готовкой и стиркой. А я на этой неделе всё это делаю.
Это правда. Я почти не ела, но Молли приготовила четыре ужина, и выглядели, и на вкус они были куда лучше моих вечно сырых яиц и пережаренного бекона.
— Хорошо, три доллара.
— Договорились. — Она заулыбалась. — А теперь пойдём наверх, посмотрим, что у нас есть в шкафах. Может, я даже дам тебе кое-что из своего — я весной накопила немного денег и купила себе платье, о котором тебе не говорила.
— Почему?
— Потому что оно короткое. И атласное. И Рози сказала не показывать его тебе — ты бы не разрешила мне его надеть.
Я остановилась на середине лестницы. Рози — сестра-близнец Эвелин, хотя они и не были похожи ни внешне, ни по характеру. Пока ангельская с виду Рози не разбивала сердца и не сплетничала, она работала в универмаге Дж. Л. Хадсон.
— Ты сама поехала в центр за покупками?
Молли оглянулась на меня через плечо.
— Ради Бога, Тини. Девочке надо хоть немного пожить, понимаешь? Я уже не ребёнок.
Я моргнула от удивления… и кивнула.
— Я на это и рассчитываю.
#
Ровно в девять Тед открыл дверцу заднего сиденья своей машины, и я села рядом с молодым человеком, которого прежде никогда не видела. Я уже собиралась представиться, как из переднего сиденья раздался волчий свисток.
— Распутница! — воскликнула Эвелин. — Ты только посмотри на себя, Тини, в этом платье!
Устраиваясь поудобнее, я попыталась поправить подол кремового атласного платья так, чтобы оно прикрывало больше ног.
— Это Моллино. Я одолжила.
— Моллино? Твой отец разрешает ей такое носить? Оно же почти как ночнушка! — Эвелин не могла скрыть изумления в голосе.
— Сомневаюсь, что он её в нём видел. Он редко бывает дома.
Её замечания при парнях слегка меня раздражали, но я понимала, почему она так поражена. Платье действительно смахивало на бельё: тонкие бретельки, квадратный вырез. На Молли, которая выше и крупнее, оно, может, и сидело скромнее, но на мне... Эвелин не могла оторвать глаз от кружевного лифа.
— А это откуда? — пролепетала она, показывая на чокер у меня на шее. Потом окинула взглядом мои волосы, аккуратно уложенные и завитые, чёрно-серебристый ободок, который мне тоже одолжила Молли (и тоже купленный втайне), и алые губы. — С ума сойти, Тини, ты совсем другая! Я бы тебя не узнала!
Она рассмеялась, но я невольно подумала: она права.
— Сейчас 1923-й, Эвви, — сказала я и достала сигарету из своей крохотной вечерней сетчатой сумочки. — И я поняла, что жить опасно — мне по вкусу.
Юноша рядом со мной тут же протянул зажигалку.
По дороге в центр Эвелин представила мне друга Теда — Уолтера Льюиса, моего спутника на вечер. Он был дружелюбный и привлекательный, весь такой выпускник Лиги Плюща, в бабочке и с аккуратным пробором. Но я надеялась, что никто не рассчитывает, будто он — мой кавалер.
У меня были другие планы.
В животе всё перевернулось, когда мы начали спускаться по бетонным ступеням в скрытый вестибюль, ведущий в Клуб 23. Энцо и я когда-то целовались в этой тёмной, тесной щели между двумя дверьми подпольного заведения. Я сжала пальцы ног в атласных туфельках с ремешком, вспоминая, как он прижал меня к кирпичной стене, одну руку поднял над головой, а моё колено лежало у него на бедре.
Нас впустили, и мы пошли по длинному коридору с бетонными стенами навстречу музыке, каблуки цокали по плитке. Диксиленд звучал всё громче, когда мы приблизились к бархатным занавесям, за которыми открывался тёмный и роскошный клуб. Как обычно, танцпол внизу, коктейльные столики и полукруглые диваны по ярусам были забиты людьми. Бар в глубине тоже был переполнен. В воздухе висел густой дым, пахло духами, табаком и виски, но под этим ароматом я уловила иное — лёгкий запах секса и пота.
Мужчины сдали шляпы у входа, и, глядя на привлекательную улыбающуюся девушку, которая их принимала, я снова задумалась об Энцо и его предложении работать здесь. Смогла бы я быть счастлива, работая ночами, наблюдая, как мои друзья веселятся? Смотря на Энцо, играющего хозяина: угощающего, целующего руки, заключающего сделки под столом? Я осмотрелась, но его нигде не было видно.
— Эй, вон Рози. Пойдём! — Эвелин схватила меня за руку, и мы двинулись через зал, обходя столики с белыми скатертями и свечами. По пути Тед остановил официантку и заказал нам напитки в крайнюю кабинку у стены. Я снова обернулась в поисках Энцо. Я всё ещё смотрела через плечо, когда мы подошли к кабинке за бархатной шторкой, но тут я услышала голос Рози, перекрывающий музыку:
— Ну ничего себе, кого ветром занесло. Привет, малышка, хорошее платье. Что, вломилась в шкаф сестры?
Я раздражённо обернулась. Хотя Рози была всего на несколько месяцев старше меня, она упорно называла меня «малышкой», и точно не с нежностью. Мы ладили более-менее, и она всегда была за веселье, но мне куда больше нравилась доброта Эвелин, чем колкость Рози. Больше всего Рози любила поддевать и провоцировать — именно поэтому в её глазах сверкнуло озорство, когда она ткнула в меня пальцем, сидя прямо на коленях у какого-то бедняги.
Я уже собиралась огрызнуться… но прикусила язык.
Потому что этим беднягой оказался Джои.
Глава 26
— Ты что тут делаешь? — вырвалось у меня.
Я не смогла сдержаться. Он не выходил на связь уже несколько дней, я с ума сходила от тревоги, воображая самое страшное — и вот он, в клубе Энцо, с кругленькой задницей Рози у себя на коленях. Что, чёрт возьми, происходит?
— Меня пригласили, — спокойно сказал он, подняв тёмные брови. — Рад тебя видеть, кстати.
— Пригласили? Кто? Рози? — Я уставилась на неё, а она улыбнулась мне, как кошка, заглядывающая в аквариум, и выпустила струйку дыма в мою сторону.
— Нет. И, вообще-то, это не твоё дело, — отрезал он.
Уши у меня горели, а внутри вибрировала ярость. Но прежде чем я придумала, что сказать, к нам подошла официантка за заказом. Я попросила «Канадиан Клаб» безо льда — и с ужасом подумала, выдержу ли я хотя бы пять минут, пока его принесут.
— Присаживайтесь, ребята, — сказала Рози, вдруг став сама любезность, уловив мою ревность. — А мы с Джои как раз собирались потанцевать. Сохрани нам столик.
Внутри меня всё клокотало, пока я смотрела, как они выскальзывают из кабинки. Мне хотелось подставить ей ногу, когда она проплыла мимо с самодовольной ухмылкой на лице.
— Не выгляди такой обиженной, малышка, — бросила она через плечо. — Твой мужчина где-то тут, и выглядит он сегодня о-очень хорошо.
Я бросила взгляд на Джои, чтобы увидеть, как он на это отреагирует. Но он смотрел только на танцпол, лицо было пустым. Если его задело, что Рози назвала Энцо моим мужчиной, он не показал виду.
Эвелин с Тедом тоже отправились танцевать, и я осталась в полутёмной кабинке с Уолтером, дожидаясь напитков. Он пытался завести разговор, но я не могла оторвать глаз от Джои и Рози. Музыка сменилась с заводного джаза на ленивый, наводящий на мысли блюз, и Рози извивалась на Джои, как обезьяна в джунглях. Когда мне принесли виски, я сделала два огромных глотка.
К тому времени как они вернулись за стол, мой бокал был пуст, голова слегка кружилась, а язык чесался — я просто умирала, как хотелось высказаться Джои Лупо. Я и сама не могла до конца объяснить, почему злюсь так сильно, но злиться казалось моим законным правом. Рози вела его за руку, и они сели напротив нас с Уолтером.
— Джои, можно тебя на минутку? — Я постаралась выглядеть спокойной и милой.
— Ну не будь занудой, Тини, — влезла Рози. — Мы только сели. Дай парню повеселиться. — Она провела рукой по его руке и улыбнулась мне так, будто дьявол в ней хихикал.
Мне хотелось пнуть её под столом, но я не сводила глаз с Джои.
— Это важно. Пожалуйста?
— Ладно. — Увидев, как лицо Рози вытянулось, он похлопал её по руке. — Сейчас вернусь.
— Смотри у меня. Я долго ждать не собираюсь, — надулась она.
Он отцепился от неё и поднялся.
— Хочешь ещё выпить? — кивнул на мой пустой бокал.
— Отличная мысль. — Я выбралась из кабинки и направилась к бару, Джои пошёл следом. Когда мы встали в очередь — три ряда в глубину, — я повернулась к нему.
— Ты издеваешься? Ни от тебя, ни от Энцо — ни слова всю неделю. А потом ты появляешься в его клубе? С этой... этой... — я замахала рукой в сторону Рози — ...тарантулой у себя на плече?!