— Раздвинь ноги, — прошептал он мне в ухо.
Моё самообладание треснуло.
Я раздвинула ноги, и он вошёл в меня сзади, подтягивая вверх так, что я встала на цыпочки, едва не оторвавшись от пола. Я резко вдохнула и прикусила губу, чтобы не закричать. Руки уткнулись в полку, пытаясь удержать равновесие.
Никогда в жизни я больше не посмотрю на кладовку по-прежнему. Никогда.
Я чуть наклонилась вперёд и тихо заскулила, когда он начал двигаться — медленно, ритмично. Переставив руки повыше, я случайно задела пальцами что-то холодное и металлическое — пистолет. Господи. Секс и оружие в кладовке. Вот она — моя жизнь теперь.
Почему-то от этой мысли желание вспыхнуло ещё сильнее.
Потом он обвил меня рукой спереди и начал ласкать влажными пальцами, и весь остальной мир исчез — остались только его волшебные руки.
— Тебе хорошо, детка? — прошептал он.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова и до ужаса боясь, что закричу от наслаждения раньше, чем мы закончим. То, как двигался Джои — будто он читал мои мысли. Или, по крайней мере, моё тело. Он знал, куда прикасаться и как. Знал, под каким углом войти, с какой скоростью двигаться. Знал, какие слова шептать мне в ухо, чтобы всё внутри сжалось от восторга и желания.
Я вцепилась в полку крепче, глубоко втянула воздух и попыталась удержаться — не закричать, не застонать, даже не пискнуть.
Вдруг из кухни донеслись голоса.
Джои прижал ладонь к моему рту.
— Что тут за бардак? Господи, Ма, даже не заходи сюда.
Господи, господи, господи. Вот оно. Это моё наказание, правда? Последствие всех моих грехов, всех плохих поступков, всего, что я натворила. Сейчас меня застукают за тем, как я трахаюсь с Джои в кладовке, его мама упадёт в обморок от шока и больше никогда не позволит нам быть вместе, а Джои услышит, как она меня называет всякими словами, и... о Боже, он всё ещё твёрдый, как это возможно, и почему они просто не уходят, мне так жарко, всё внутри сжимается, пульсирует, и да, да, да — вот так…
Когда хлопнула входная дверь, Джои снова начал двигаться.
— Они ушли, — сказал он, но ладонь с моего рта не убрал.
Я втянула два его пальца между зубами и провела по ним языком. Он застонал, вбиваясь в меня глубоко и жёстко, и доводя меня до безумия другой рукой.
— Чёрт, ты такая влажная, — прошептал он. — Такая тугая, такая горячая… я никогда, слышишь, никогда не хочу останавливаться…
Мы оба не продержались и десяти секунд.
#
— У тебя идеальные пальцы на ногах, — сказал Джои.
Мы сидели в ванне, откинувшись назад на противоположных концах, и он держал мою ногу у самого лица. Мы, конечно, заперли тяжёлую деревянную дверь в ванную, но, к счастью, хватило ума задвинуть и щеколду на входной двери. Ещё одного конфуза нам точно не хотелось.
— Благодарю, — с достоинством склонила я голову и провела руками по его икра́м, лежащим по бокам от моих бёдер. Мы уже намылили и сполоснули друг друга, а теперь просто блаженствовали в тёплой воде, сморщенные и с мокрыми волосами, но абсолютно счастливые.
— И ступни у тебя такие маленькие, — продолжил он, поднимая руку, чтобы сравнить размер. — Тебе что, обувь приходится покупать в детском отделе?
Я выдернула ногу и пнула в него водой.
— Опять шутишь про мой рост? Ты когда-нибудь перестанешь?
Джои расхохотался — низко, громко, и смех эхом отразился от чёрно-белой плитки.
— Ладно, прости, буду паинькой. — Он снова нащупал мою ногу под водой. — Верни её мне.
Я позволила ему, и он прижал ступню к губам и поцеловал.
— Я обожаю твои пальцы. — Он поочерёдно взял в рот каждый, и по моей ноге прошла дрожь удовольствия. — Обожаю каждую идеальную частичку тебя. Ну, кроме, может быть, твоего характера.
Я села и смахнула на него целую волну воды — та брызнула ему в лицо и вылилась через край ванны. Джои закашлялся, вытирая глаза и тянулся ко мне.
— У меня вода в рот попала!
— Так тебе и надо.
Улыбаясь, он схватил меня за руки и поменялся со мной местами, прижав меня к себе животом к животу. Его кожа была такой тёплой, такой родной — все чувства, кроме блаженства, просто растаяли. Я поцеловала его ключицу и уронила голову ему на грудь, водя пальцем по коже, выписывая буквы своего имени. Его руки обняли меня, и я закрыла глаза. Мы снова погрузились в наше уютное молчание.
Но вдруг под всей этой тёплой водой я ощутила холодные пальцы страха. Как я могла позволить ему ввязаться в то, что может закончиться тюрьмой или смертью?
— Джои, пожалуйста, не делай этого, — слова вырвались раньше, чем я успела сформулировать доводы.
Он промолчал.
— Не надо. Прошу тебя. Мне страшно.
— Я должен, Тини. Я должен это сделать — я сам себе пообещал.
— Но теперь всё изменилось.
— Между нами — да. Но сама ситуация осталась прежней, — в его голосе появилась жёсткость, которой не было весь вечер.
— Если ты убьёшь этого человека, Джои…
— Когда я его убью.
Я подняла голову. Он смотрел на меня, и в его глазах было что-то холодное.
— Ты меня пугаешь.
— Это и есть я, Тини. Это часть меня.
— Это неправда. Ты — не то, что ты делаешь. Ты гораздо больше, чем это.
Он замолчал, уставившись в воду.
— Если ты думаешь, что я смогу это отпустить, ты меня совсем не знаешь.
— Но я знаю! Я прекрасно тебя знаю! — Я поднялась на колени между его ног, вся дрожащая. — Я знаю, что ты любишь свою семью больше всего на свете, и что ради них ты готов на всё. И я люблю это в тебе. — Я взяла его за руки и крепко сжала. — Я знаю, что тебе было больно, когда умер твой отец, но…
— Я был в машине. Ты знала об этом?
Я непонимающе посмотрела на него.
— Я сидел в машине и ждал, пока он выйдет из участка.
— О, милый… — Моё сердце разрывалось.
— Я услышал, как эти ублюдки завернули за угол и начали стрелять. Я услышал, как мой отец закричал, чтобы я пригнулся. И знаешь, что я сделал? Я, блядь, пригнулся. Спрятал голову под окно, как испуганный ребёнок.
— Ты испугался! Любой бы испугался. И ты сделал то, что хотел твой отец — остался в безопасности!
Он покачал головой, сжав челюсть.
— Его пистолет был на сиденье. Я мог бы схватить его. Мог бы стрелять в ответ. Мог бы хоть что-то сделать. Но я не сделал.
— Джои, ты мог бы погибнуть! — Я зажмурилась и опустила голову, нижняя губа дрожала. — Неужели всегда будет вот так?
— Я поклялся себе. В тот день я поклялся, что больше никогда не стану трусом. Что буду защищать себя и свою семью так, как он это делал. Я не могу это отпустить.
— Даже ради меня?
Он встретился со мной взглядом, и я увидела, как трудно ему даётся это признание.
— Я люблю тебя. Ты же знаешь.
— Но не достаточно.
— Не говори так.
Вздохнув, я снова уткнулась в него, прижимаясь к его телу как можно крепче.
— Я тоже тебя люблю. Но не уверена, что смогу так жить... Я всё время буду бояться за тебя, каждую секунду думать — вдруг сегодня день, когда тебе не повезёт.
Я обвила его за талию и провела ладонями по его сильной, плотной спине. Его руки сжались вокруг меня, и он прижал губы к моей голове, обнимая ещё крепче.
— Не отказывайся от меня. Прошу.
Я не хотела. Бриджит говорила, что любовь — это труд, и я была готова работать. В его объятиях я чувствовала себя любимой, как никогда раньше. Я знала, что он тоже меня любит. Но страх, что его могут вырвать у меня в любой момент, в самый обычный день, не давал покоя.
— Ты всё ещё собираешься работать на Сэма Скарфоне?
Тело Джои напряглось.
— Не хочу. Но нужно действовать осторожно. Я сегодня не успел поговорить с Анджело, но он будет меня искать. Если он пойдёт к Сэму…
Я резко открыла глаза.
— Я думала, ты говорил, что он не пойдёт!
— Я говорил, что не вижу в этом смысла. Но я никому не доверяю. И тебе не стоит.
Я прикусила губу и продолжила гладить его по спине. Между Сэмом, Анджело и Энцо на нас теперь наверняка затаит обиду целая куча мафиози.
— А потом? Ты всё ещё хочешь уехать в Чикаго?
— Планировал. Но это было до.
— До чего?
Он снова поцеловал меня в макушку.
— До того, как получил твою записку.
Я невольно улыбнулась, вспомнив этот момент.
— Я никогда не забуду выражение твоего лица, когда ты обернулся.
— Должно быть, это было нечто.
— Ещё бы.
Я почувствовала, как он сглотнул.
— Поехали со мной. В Чикаго.
— Я думала, ты больше не будешь меня просить, — поддразнила я, но сердце уже стучало в бешеном ритме.