— И что ты сегодня будешь делать? — Я отложила вилку.
— Сначала поговорю с Анджело. Нужно убедить его, что я могу расплатиться поставками виски.
— Ты скажешь ему правду?
— У меня нет варианта получше, так что… да, наверное.
Я кивнула.
— Я могу помочь тебе с виски.
Джои покачал головой.
— С виски ты закончила, куколка. Ты возвращаешься в школу, помнишь?
— Уже приказываешь? — Я приподняла бровь.
— Прости. Просто… бутлегером в нашей семье буду я, ладно? — Он встал, собрал посуду и понёс к раковине.
— А как же… то другое?
Он не обернулся.
— Что именно?
— Ты всё ещё собираешься это сделать?
Он не ответил сразу.
— Не знаю.
Надежда пронзила меня.
— Правда?
Он выключил воду, но так и остался стоять, не оборачиваясь.
— Я пересматриваю решение.
— Боже мой… — Я вскочила со стула, подбежала к нему, обняла за талию и прижалась к нему всем телом. Больше я ничего не сказала — не хотела надавить. Сам факт, что он начал сомневаться, был для меня огромным облегчением.
— Мне сегодня приснился сон, — тихо сказал он. — Уже после того, как мы снова уснули. После того, как ты сказала «да».
— Правда?
— Про отца. — Он сглотнул.
— Расскажи.
— Мы сидели на крыше, как раньше. Как в тот раз, когда я сидел там с тобой.
— Да?
— Он курил сигарету, как всегда, протянул одну и мне, сказал, чтобы я не говорил маме. Но мне был уже не четырнадцать — я знал, что он мёртв. Сказал ему: «Тебя здесь не должно быть». А он ответил: «Мне нужно тебе кое-что сказать».
У меня по коже пробежал холодок.
— Что он сказал?
— Вот в чём странность. Я был уверен, что он скажет что-то про убийство того человека. Скажет, чтобы я не делал этого. Или наоборот — чтобы сделал. Но нет.
— Нет? А что?
— Он сказал: «Научи их звёздам».
— Научи кого звёздам?
— Сначала я не понял. Всё было расплывчато. Сон закончился на этом, но с того момента, как я проснулся, я всё думаю об этом… и кажется, я понял, что он имел в виду.
— Ты понял?
— Да, — тихо ответил он, голос дрогнул. Он повернулся в моих объятиях лицом ко мне, откинул прядь волос с моего лица и сказал: — Думаю, он имел в виду моих детей. Наших детей.
Я не смогла бы вымолвить ни слова, даже если бы захотела.
— И я вдруг подумал… если со мной что-то случится… — Он запнулся, не сумев закончить фразу. — В общем, теперь я лучше понимаю, что ты имела в виду, когда говорила про Винса и свою сестру. Я не хочу, чтобы с нами было так же.
— Я тоже не хочу.
— Я ещё окончательно не решил, но клятва, которую я дал себе, кажется сегодня куда менее важной, чем вчера. И да, я отказался от целой кучи денег, чтобы узнать, кто это сделал… Но знаешь что? Это уже не имеет значения. Главное — это ты.
Я улыбнулась, глядя на него.
— Ты серьёзно?
— Да. Я серьёзно. Не могу обещать, что прямо сейчас вырвусь из этого дела, но сделаю всё, чтобы договориться с Анджело и выйти чисто. Это будет сложно, и, да, мне точно будет не хватать денег…
— Мне плевать на деньги.
Он улыбнулся.
— Даже кольцо не хочешь?
— Нет. — Я надула губы. — Хотя… ладно, хочу.
Он рассмеялся и крепко обнял меня.
— Не волнуйся. Найду нормальную работу с хорошей оплатой. Кто знает, может, мои сёстры правы, и мне стоит остаться здесь и заняться этим местом.
Сердце у меня радостно затрепетало.
— Да! Так и сделай!
— Подумаю. А сейчас мне нужно отвезти тебя домой… и уладить всё с Анджело. — Я не видела его лица, но по голосу поняла — он мрачнеет. — Господи, жаль, что я вообще ввязался в эту дурацкую перевозку и украл те таблетки.
— Не стоит об этом жалеть. — У меня самой было полно поступков, о которых лучше бы забыть, но сожаления ещё никому не помогали. — Давай смотреть вперёд, ладно? У нас впереди куча всего.
Мы вместе помыли посуду после завтрака, а потом Джои отвёз меня домой. Всю дорогу мы молчали — каждый думал о разговорах, которые предстояло сегодня провести, и заранее их боялся. Но я не из тех, кто сидит сложа руки и грызёт ногти, ожидая, когда всё само разрешится. Мне предстояло отказать Энцо и объяснить внезапное появление жениха в моей жизни — особенно учитывая, как я разыгрывала из себя гордую. Но это нужно было сделать. Нет смысла откладывать.
И, может, он даже не так уж и разозлится. В конце концов, он же меня не любил. Между нами не было чувств, только тело. Мы едва знали друг друга. Да, нам было приятно вместе, но он мог бы быть с любой женщиной, которую захочет — вовсе не обязательно со мной. И, честно говоря, я и сама доводила его до безумия чуть ли не через раз.
Когда Джои поцеловал меня на прощание и пообещал позвонить позже, я была уверена — я смогу объяснить всё Энцо так, что он даже обрадуется, избавившись от меня.
#
Когда я вернулась домой, в доме было пусто, и я почти вприпрыжку поднялась по лестнице в свою комнату, напевая мелодию. Быстро умывшись и переодевшись, я направилась к Бриджит. Не помню, когда в последний раз шла по улице с такой лёгкостью — я буквально подпрыгивала на ходу. День выдался солнечный и жаркий, и хоть я знала, что от влажности мои волосы превратятся в хаос, мне было всё равно. На мне было тёмно-синее платье — может, немного помятое после ночи, проведённой на полу в спальне Джои, — но нижнее бельё было чистое, а каждая складочка на юбке напоминала мне о нём. Я снова начала напевать.
Повернув в переулок, я заметила, что табличка «Автосервис Джека», висевшая над воротами гаража, исчезла. Всё вокруг выглядело безжизненно, и мне стало интересно, не оставили ли Проги, допросившие отца, эту затею — или до сих пор слонялись по городу, пытаясь докопаться до правды. Тщетное дело. Никого из тех, кого я знала, сухой закон не интересовал, и вряд ли кто-то рискнул бы настучать на тех мафиози, которые теперь контролировали почти весь нелегальный алкоголь. Слишком уж часто в газетах писали, чем заканчиваются такие поступки.
Увидев за магазином грузовик с овощами, я расплылась в идиотской улыбке. В тот день, когда я впервые услышала, что Джои вернулся в город, он как раз помогал Бриджит разгружать овощи. Он часто ей помогал, если Мартин был занят — бесплатно, разве что за сэндвич или тарелку супа. Бриджит говорила, что он не берёт денег с семьи. Тогда я закатила глаза и назвала его дураком, но теперь… теперь я понимала. Для него семья — это всё.
Скоро я стану его семьёй.
Я, может быть, даже пискнула от этой мысли.
Зайдя через заднюю дверь, я прошла через склад и вышла в торговый зал, где Молли учила Мэри Грейс пользоваться кассой, а сыновья Бриджит раскладывали конфеты за прилавком.
— Доброе утро, всем, — весело пропела я, растрепав тёмные волосы на головах племянников.
Они оба моргнули, будто меня не узнали. Я расплылась в ещё более широкой улыбке, похлопала Молли по плечу и легонько щёлкнула Мэри Грейс по вздёрнутому носику.
— Бриджит наверху?
— Ага, — кивнула Молли, нахмурившись. — А ты где была?
— У Джои, — ответила я. Всё моё тело было легче воздуха. Я почти забыла, каково это — говорить правду.
— Всю ночь? — глаза Молли округлились.
— Ага.
— Тини, угадай что? — Мэри Грейс, похоже, либо не удивилась, либо её это вовсе не смутило. — Молли учит меня работать с кассой, и Бриджит сказала, что будет платить, если я буду помогать в магазине каждую неделю!
— Прекрасно, куколка. Ты быстро всему научишься. — Я потрепала её по голове. — Я скоро спущусь. — Бросив им ещё одну широкую улыбку, я проследовала обратно через склад и поднялась по лестнице в квартиру Бриджит, оставив Молли стоять с открытым ртом.
Задняя дверь была распахнута, и в лестничный пролёт доносилась музыка из радио — фортепианный вальс, унесший меня назад, к той самой ночи, когда мы с Джои сидели на крыше.
Научи их звёздам.
У меня перехватило дыхание, и я схватилась за спинку стула, чтобы не пошатнуться. Мы научим. Мы научим наших детей звёздам, планетам, истории и географии. Повесим карту мира и покажем, где родился их папа, откуда приехали их бабушки и дедушки. Джои будет учить их готовить фрикадельки, томатный соус и аранчини, а я…
Я нахмурилась. Ну, я что-нибудь придумаю, чему их научить.
И вообще, детей я пока не хотела. Я быстро положила руку себе на живот, закрыла глаза и прошептала молитву, прося у Бога прощения за то, что мы с Джои так легкомысленно забыли об осторожности — и в кладовке, и в спальне, и в ванной, и на кухне — и умоляя подарить нам ещё немного времени вдвоём до появления семьи. Хотя, честно говоря, мы не заслужили никакой пощады — мы были абсолютно безрассудны. И если случилось — значит, случилось. И вдруг я поняла: я готова к любому варианту.