Таким событием может быть и внешняя война, и революция у соседей, и финансовый кризис у себя дома. Но всего вернее и решительнее - стихийное крестьянское движение, которое приближается, роковое, неотвратимое, неся с собою уже не переворот, а грозный, всеобщий катаклизм.
Русский мужик не раб и рабом никогда не был, даже в эпоху рабства. Он страшно вынослив и терпит то, чего не выдержал бы ни один народ. Но он это делает не из трусости и малодушия, а во имя своих веками выработанных и всосанных с молоком матери представлений о долге пред государственной властью. Его понятия о законности нелепы и дики, но не менее тверды, чем у любого английского фермера, и в случае нужды он умеет за них постоять, не пугаясь ни штыков, ни пушек, ни розог, ни даже виселицы. Он это доказал во время холерных беспорядков, охвативших весь юг и направленных против почему-то не полюбившихся ему больничных бараков.
Крестьянство не только самое многочисленное, но и самое сильное из сословий в России. А между тем характерная особенность теперешней реакции это усилия во что бы то ни стало раздразнить мужика: голодом - с одной стороны, фактическим восстановлением крепостного права - с другой.
Народ бунтовал против крепостного права встарь. Теперь он и подавно не потерпит его, хотя бы старых помещиков и переименовали в земских начальников.
И с голоду он умирать не станет. У него есть свой кодекс обязанностей, из них же первая - платить подати, что он и выполняет не щадя живота. Но он считает своим неотъемлемым правом быть накормленным государством, когда его постиг неурожай. Он не вымаливает, а требует себе субсидии. Не сентиментальность, а страх вынудил правительство дать сто двадцать миллионов субсидии в 1891 году и пятьдесят - в следующем, в противность принятому решению ничего не давать.
Когда правительство давать будет не в состоянии, мужики будут брать силой. Конечно, они станут делать это царским именем, в глубоком убеждении, что царь послал им хлеб, а господа и чиновники скрыли. Но бунт остается бунтом и расшатывает "установленный порядок", какими бы легендами он ни сопровождался. Ведь и французские крестьяне, сделавшие наполовину французскую революцию, жгли замки во имя короля.
А тут еще всеобщая воинская повинность, поднявшая уровень развития солдат, рассыпавшая по ротам интеллигентных людей и сократившая до трех-четырех лет действительную службу в рядах. Две трети солдат крестьяне, взятые года полтора-два тому назад от плуга. Уже во время прошлогодних беспорядков было несколько случаев отказа войска стрелять в крестьян. Чем чаще будут повторяться крестьянские "бунты", тем такие случаи будут неизбежнее и чаще. Войско станет опасно посылать на усмирения.
Первые серьезные и продолжительные волнения среди крестьян расстроят и парализуют правительственную силу. Они же будут сигналом к такому "оживлению" революции в центрах, с которым не справиться уже никаким диктаторам.
Горячая симпатия к народу, которая характеризует русскую интеллигенцию, внимание, с каким следят у нас за всем происходящим в деревнях, и, наконец, известные всем примеры Запада служат тому гарантией.
Невозможно определить времени этого стихийного явления, но оно приближается фатально и неизбежно, как явления космические: стомиллионный народ не может вымереть, выродиться, сойти со сцены, не сделав никакого усилия постоять за себя.
Людям, предвидящим его приближение, остается только подготовлять те кадры, которые могли бы влить в движение сознательную струю.
Лозунгом нашего времени является поэтому слово "пропаганда" пропаганда среди интеллигенции, пропаганда среди городских рабочих, среди войска, среди крестьян, у которых уже народился свой интеллигентный класс.
Это скромная, муравьиная работа, но известно, что в экономии природы такая работа именно и дает громадные результаты, если только работников на нее поставлено много.
Их у нас всегда было много, нужно только, чтобы они не гибли преждевременно без нужды в пустой революционной толчее. Поменьше заговоров - для них время впереди; поменьше конспирации и организаций, объединений и союзов; и побольше частной инициативы и живого, непосредственного дела.
Двадцать лет не прошли даром ни для России, ни для революционеров. Не прежние люди пойдут теперь "в народ", и не то найдут они и в крестьянстве, и в обществе, и в рабочем классе. Почва для революционного сеятеля подготовлена реакцией; новые стремления назрели под влиянием тех культурных сил, которых не может устранить никакое правительство. Русский политический кризис не кончился: он развился, расширился, вступил в новую фазу, и его более или менее быстрое или отдаленное, более или менее легкое или мучительное и кровавое разрешение зависит целиком от энергии, с какой поведется эта подготовительная работа мирного времени. Стихийные силы могут лишь расшатать самодержавие и сделать возможным нападение на него. Но они только усилят болезненность разложения, если не будет в наличности сознательных сил, которые бы воспользовались этой возможностью.
Сентябрь 1893
КОММЕНТАРИИ
РОССИЯ ПОД ВЛАСТЬЮ ЦАРЕЙ
"Россия под властью царей" была задумана С.М.Степняком-Кравчинским весной 1882 года (вышла в Лондоне в 1885 году на английском языке). Тогда он хотел назвать ее "Le Vittime" ("Жертвы"). Но спустя несколько месяцев он сообщил одному из своих друзей новое название - "Россия под властью царей" "Совсем не теоретическая будет, но очень фактическая, хочу положение политически гонимых всех классов изобразить, останавливаясь в особенности на административных как массе близкой и родственной всем возможным моим читателям. Кроме того, будут и другие отделы положение и законы печати, административный грабеж всех форм и т.д." Через несколько дней, возвращаясь к этой теме, он добавлял "Это должна быть серьезная фактическая книга о состоянии интеллигенции и народа в России. Я очень дорожу этой работой..." (Обе цитаты взяты из статьи Евгении Таратута "С.М.Степняк-Кравчинский и его книга "Россия под властью царей" в кн. Россия под властью царей, М., 1964, с. 16).
Но прежде чем знакомить европейского читателя с революционной интеллигенцией, с постановкой проблемы народа, Степняк-Кравчинский хотел осветить вопрос, постоянно интересовавший Запад как возникло, развилось и достигло своего апогея российское самодержавие. Так родилась первая часть книги - "Развитие самодержавия".
Историческая концепция Степняка-Кравчинского была типична для народнических воззрений Вера в возможность непосредственного перехода минуя капитализм - к социалистическому строю через крестьянскую общину, которой отводилась особая роль, составляла главное содержание теории русского социализма народников. Основателем этой теории был Герцен. Правильно подчеркивая демократический характер самой общины, он вместе с тем идеализировал ее, полагая, что "самобытный" путь России к социализму может быть обеспечен освобождением крестьян с землей общинным самоуправлением, традиционным представлением крестьян об их праве на землю. Отрицательные же стороны общинной организации (патриархальность, круговая порука, отсутствие свободы лица) он считал преодолимыми в ходе утверждения социалистических идей в народе.
Наиболее рациональные идеи в общинную теорию внес Чернышевский, обусловливавший ее развитие свержением самодержавия, соединением общинного владения землей с общинным промышленным производством. В развитие общинной теории внесли свои идеи Бакунин и Лавров.
Утопическая теория общинного, крестьянского социализма около полувека господствовала в русском освободительном движении. Естественно, что ей соответствовала народническая концепция русской истории. Демократическая организация земледельческого населения не имела ничего похожего на феодальные замки, считал Герцен: "...наши города - большие деревни, тот же народ живет в селах и городах... У нас нет... ни раздробления полей в частную собственность, ни сельского пролетариата..." (Герцен А.И. Собр. соч. в тридцати томах, т. XII. М., 1957, с. 98). Русская сельская община в его представлении была точным изображением общин Новгорода, Пскова, Киева. Это широко распространенное в народнической литературе мнение, почти дословно воспроизводимое Степняком-Кравчинским, вело к идеализации всего древнего периода русской истории, к преувеличению роли и значения веча, выраставшего, в представлении народников, в идеальное народное учреждение. Не понимая процесса зарождения и развития феодальных отношений, народники писали о равенстве всего населения в русских княжествах, о патриархальной организации власти, о народных республиках типа Новгородской.
Неразработанность идеологией народничества проблемы взаимоотношения государства и общины способствовала углублению в сознании семидесятников идеи надклассовости государства, что, в свою очередь, привело часть народников к мысли о возможности покончить с ним одним ударом. Но государство по своей сущности не может быть надклассовым. Оно возникает в результате раскола общества на классы. Изучать становление и эволюцию государства можно лишь в связи с развитием классовых противоречий. Раскрывая сущность феодального государства, В.И.Ленин указывал, что оно является органом властвования землевладельцев-крепостников над зависимыми крестьянами. "Для удержания своего господства, для сохранения своей власти помещик должен был иметь аппарат, который бы объединил в подчинении ему громадное количество людей, подчинил их известным законам, правилам, - и все эти законы сводились в основном к одному - удержать власть помещика над крепостным крестьянином. Это и было крепостническое государство..." (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 77).
Особое внимание уделял Ленин самодержавию, которое держалось "вековым угнетением трудящегося народа, темнотой, забитостью его, застоем экономической и всякой другой культуры" (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 11, с. 180-181).
Именно состоянию культуры в период господства реакции 80-х годов посвятил Степняк-Кравчинский четвертую часть своей книги - "Поход против культуры". Попытавшись широко представить просвещение в свете реакционного курса правительства, писатель не смог, однако, дать полной картины состояния образования и положения печати того времени. Причиной тому были и недостаточность источников, и - главное - иной акцент всей книги.
Во второй и третьей частях ее внимание автора сосредоточено на трагических судьбах десятков и сотен жертв репрессий царизма, картинах дикого произвола властей. Степняк-Кравчинский в значительной мере основывается здесь на собственных наблюдениях, переживаниях, свидетельствах друзей, соратников, подпольной, а иногда и легальной прессе. П.А.Кропоткин, когда писал о значении творчества Степняка для западного читателя, особенно выделил эти две части: "Едва ли не главную службу в пробуждении симпатии сослужили "Подпольная Россия" и некоторые главы из "России под властью царей", в которых обрисованы в беллетристической форме типы революционного движения и внутренняя жизнь кружков. Эти очерки обращались к человеческому чувству, к оскорбленному чувству справедливости, а так как они были написаны художественно, то производили глубокое впечатление" (Степняк-Кравчинский С.М. Собр. соч., т. 1. Пг., 1919, с. 17).