Близость мужчины и вампира меняла состояние Дайана до неузнаваемого им же самим.
Сойер чувствовал его нервную дрожь. Мальчишку просто колотило.
— Скажи «нет», — ещё раз напомнил Джон.
Дайан был почти так же высок. Поэтому то, как он сглотнул, Джон почувствовал будто своим горлом. Он видел глаза Дайана. Тот не собирался говорить «нет».
Тогда Джон поднял правую руку и ладонью накрыл горячую шею юноши. Почувствовал, как тот вздрогнул. На мгновение сомкнул ресницы и снова вернулся взглядом. Джон уперся большим пальцем тому в подбородок, подняв его, рассматривал едва запрокинутое лицо. Страха в том не было. Были чудесные, горячие, высокие и изящные скулы, тонкая узкая переносица, сладкий рот. Глаза выдавали азиатскую кровь и следы Полинезии, изрядно разбавленные европейской примесью. И, как обычно бывает в таких генетических коктейлях, Дайан уродился бесподобным метисом с кожей тёплой, сливочной, нежной, чистой и тонкой. Почти девичьей в смешанном впечатлении. Но Джон чувствовал под пальцами и ладонью пробивающуюся щетину на его шее и подбородке.
Пальцы Сойера были прохладными.
Даже теперь, находясь в таком однозначном положении, Дайан тешил себя иллюзией возможного отказа.
Пока левая рука Джона не взялась за ремень на его джинсах. Который тот спокойно раздёрнул, потом пуговицу, потом молнию.
Джону пришлось сильнее прижать его за шею, приперев затылком к стене, потому что Дайан дёрнулся, стоило коснуться его ладонью.
Дайан ухватил в кулак пиджак на плече Джона, толкнул на отпих и тут же подтащил к себе. И он был уже почти готов, когда Джон взял в руку его член: горячий и в секунды твердеющий окончательно.
Джон приблизил губы к уху Дайана:
— Приличий ради спрашиваю. Ты хочешь меня, Дайан?
Сойер едва держал себя в руках, дурея от теплоты и сладкого и солёного запаха крови, которая горела под смуглой кожей, пока Дайан, скручивая в кулак пиджак на его груди, жался бёдрами к бесцеремонной руке. Возбуждение ритмично билось в теле, расходясь концентричными кругами от бёдер. Оттуда, где прохладная и жёсткая рука Джона отдрачивала ему.
Джон сместил губы к губам Дайана. Он почувствовал их движение, складывающееся в «да». Оно было разрешением. Сойер собрал остаток этого разрешения с его губ. И ударил.
Дайан ощутил это как удар.
На одном рывке Джон пустил руку с его горла в волосы, разворачивая голову вбок, открывая шею. И одновременно с этим тяжёлое и острое давление его челюстей — как удар.
Боль была проникающей и рождающей панику, обещающей смерть. И вместе с болью и тяжестью Дайан почувствовал приближающийся оргазм. Волна тошноты всплыла к самым ключицам. Мгновение до обрыва растянулось и налилось алым биением, которое мучительно длилось и, казалось, никогда не закончится…
Сойер мог бы покалечить его, будь он голоден. Потому что даже теперь, вытягивая из него долгий глоток, он терял контроль. Он крепко держал Дайана всем телом, не давая двигаться.
Дайан молчал, только часто и трудно дышал.
Джон выпустил его из зубов на несколько секунд, развернул за волосы лицом к себе.
Но Дайан, положив мокрую ладонь ему на шею, с силой вернул его клыки обратно.
Джон глухо взрыкнул. Прокусил снова.
Дайан коротко и с болью простонал.
Сойер чувствовал, как мальчишка тянет его на себя. Ладонью прижимает голову, побуждая наседающими, вгрызающимися толчками брать его. И точно так же, в повторяющем, жадном, жёстком ритме рука Джона продолжала тереть ему член.
Дайан кончил ему в руку, судорожно втянув воздух.
Джон оторвался, снова сближая их губы.
Дайан видел свою кровь вокруг его рта и чувствовал её алый, дикий запах.
— Тебе понравилось? — выдохнул он.
Джон улыбнулся во все зубы.
— У меня не было ни тени сомнения на твой счёт.
Он поцеловал Дайана, не пряча клыков. А тот ответил, ссасывая из его рта свою же кровь и чувствуя вязкость и запах своей же спермы, потому что Джон сжимал его лицо обеими ладонями, охватив и удерживая.
Когда Джон отступил, Дайан опустил голову, застегнул мокрые изнутри джинсы. Шея смертельно болела. Он слышал звук льющейся воды.
Сойер мыл руки.
Оказалось, что здесь были раковина и пара диспенсеров с жидким мылом и рулоном бумажных полотенец.
Дайан подошёл следом и тоже стал смывать кровь и сперму с лица и шеи. Посмотрев в зеркало, заметил, что его снова разглядывают. Дайан выдернул несколько полотенец, вытер руки.
Джон потянулся и взялся за воротник его куртки, отвернул, осматривая следы прокусов, удовлетворённо сложил губы.
— Ты принадлежишь мне, — тихо и спокойно сказал он.
— Ты серьёзно? — несколько опешив, ощетинился Дайан, отшвыривая полотенца.
Сойер смолчал, но взгляд его изменился. Потом, закусив изнутри губу и тут же её выпустив, чуть глухо произнёс:
— Если позволишь коснуться себя кому-то ещё, кроме меня, я прикончу его. И займусь тобою.
— А не пойти ли тебе нахуй? — бросил Дайан, не отводя взгляда.
Сойер досадливо повёл головой. Поднёс ко рту запястье и прокусил его. В следующую секунду он, стиснув шею Дайана сзади сильно и больно, практически втолкнул-втёр ему в рот кровь со своей руки. И отшвырнул так, что Дайан Брук, ударившись плечом в стену, едва не сбил диспенсер с полотенцами.
— Ублюдок, — выплюнул тот вместе с кровью вампира: горькой, душной, цвета жжёного сахара с красным вином, отдающей на вкус плесенью.
Сойер смотрел на него с ледяной яростью в глазах и в напряжённых бровях. Потом, не спеша, поправил манжеты сорочки, абсолютно чистый воротничок и вышел.
Дайан отёр губы, выпрямился. Его снова начало трясти.
Комментарий к 1
https://yadi.sk/i/dgL3jn9nnaMihA - визуализация главы от Офа
========== 2 ==========
Уснуть Дайан не мог очень долго.
Он не вернулся на танцпол. Ушёл из «Sweet baby’s» сразу, как только выбрался из звукооператорской.
Эмма появилась почти что за ним, едва Дайан успел выйти покурить на крышу и вернуться оттуда в квартиру. У неё был свой ключ, поэтому девушка встретила его посреди аскетично пустой студии во многообещающей стойке. Сведённые гневные брови и сплетённые на груди руки Эммы сулили Дайану минимум скандал до утра. Максимум же мог обернуться неделей молчания.
— Ты ушёл без меня, — начала Эмма.
— Да, прости, — сказал Дайан.
— Ты оставил меня одну.
— Это не так. С тобой остались Лиам, Камилла и Конни.
— Эти не в счёт. Я вижу их ежедневно. Я хотела провести время с тобою. Вместе. И ты мне обещал! — Эмма сделала шаг к нему, но остановилась, рассматривая.
— Да.
— Так что это было?
— Мне стало не очень хорошо, Эм.
— Да что с тобой? Ты сегодня даже не принимал ничего.
— Так бывает. Я не знаю, — опрометчиво отмахнулся Дайан, искренне желая остаться сейчас один.
Было душно. Укусы болели при любом движении шеей и головой. Дайан осмотрел их в зеркале в ванной, как только вернулся.
«Да уж, — подумал он. — Более чем достаточно».
Прокусов было четыре, две пары от верхних клыков.
Дайан вспомнил, как сам спровоцировал вампира на второй раз. Как кончил одновременно с тем, когда клыки Сойера ударили его снова. Он вспомнил, как обнимал и тянул того на себя.
Дайан закрыл глаза ладонью и выматерился. Потом заклеил укусы лейкопластырем.
Теперь же ощущения в теле порядком отвлекали его от гнева Эммы, из-за чего Дайан не сразу заметил, как та начала сужать круги, приглядываясь к двум полоскам от пластырей на шее Дайана.
— Что это у тебя? — Эмма встревоженно приблизилась и взялась рукою за его плечо.
Дайан понял, что соврать о неудачном бритье не получится, а говорить правду Эмме ему чертовски не хотелось. Но было надо. Эмма обладала хваткой стаффордшира, уж если имела намерение добиться своего.
— Это укусы.
— Укусы? — Эмма нахмурилась ещё больше. — На тебя напали?