— Замолчите немедленно! — Вера вскочила. — Как вам не стыдно! Подай ей книгу, Горюнова! Сейчас же, иначе… — вид у девочки был такой грозный, что Соня попятилась, а Зина Коробова быстро подняла книгу.
— Если еще раз обидишь Фатьму, смотри…
— Ты угрожаешь мне? — закричала Соня. — Я начальнице пожалуюсь!
— Ну и жалуйся, известная ябеда. Ябеда-беда!
— Не смей! — затопала ногами Соня.
— Гордячка!
— Не смей! — срываясь на визг закричала Горюнова.
— Да будет вам, — вмешалась Люба Петренко, одна из самых спокойных, уравновешенных девочек в классе. — Чего распетушились? Сейчас учительница придет. — Она взяла Веру за локоть.
— Сядь, остынь, Кочина. А ты, Горюнова, не задевай. Поняла?
Веру всю трясло от негодования.
«Проучить ее надо, вот что», — думала она. — Я Валю попрошу.
Каждую субботу девочкам выдавали на руки дневники, а в понедельник они сдавались классной даме с подписью родителей.
В этот понедельник на большой перемене Вера, как и все девочки, сдала свой дневник. Она получила на прошлой неделе тройку по математике. Маму это, правда, огорчило, но девочка обещала исправить отметку и теперь старательно учила уроки, внимательно слушала объяснения.
На четвертом уроке классная дама почему-то не присутствовала. Появилась она в конце урока. Девочки, приветствуя ее, как полагалось, встали.
— Садитесь! Извините, Анна Александровна, я вынуждена вас перебить, — обратилась она к учительнице русского языка. — Кочина, пожалуйте к начальнице.
Вера посмотрела на классную даму в недоумении. Что такое? Зачем? К начальнице обычно вызывали за провинность или по важному срочному делу. Девочки тоже удивились. Только Соня и Зина переглянулись незаметно и многозначительно.
Хотя Вера не знала за собой никакой вины, сердце у нее сжалось, когда она подошла к высоким дверям кабинета начальницы гимназии.
Кабинет был просторный и совсем не заставленный мебелью. Пушистый ковер, большой письменный стол в дальнем от двери углу, несколько стульев вдоль стен, три больших картины и огромный до потолка портрет царя — вот и вся обстановка. Эта строгость почти ничем не заполненной комнаты вызывала у гимназисток особый, чуть ли не суеверный страх.
В учительскую, где было столько народа, девочки не боялись заходить. Но сюда… даже мимо дверей кабинета старались быстрее пройти.
Вера оробела, едва зайдя в кабинет. Она почувствовала, как от волнения начала мелко-мелко дрожать жилка под левой коленкой, и остановить эту дрожь девочка не могла, как ни старалась. Опустив голову, Вера медленно пошла по пушистому ковру. Комната казалась бесконечной. Там, далеко в самом углу, за большим письменным столом сидела женщина с бесстрастными холодными серыми глазами.
Девочка сделала реверанс. Он вышел неуклюжим, и Вере показалось, что начальница поморщилась.
— Ученица третьего нормального класса Кочина Вера, — сказала классная дама.
— Я слышала о вас неплохие отзывы, — сказала начальница глуховатым голосом, которого боялась вся гимназия.
Вера подняла глаза. Лицо начальницы было суровым и слегка брезгливым. Казалось, что серые глаза ее пронзают насквозь. Девочка почувствовала, что сейчас бьется не только жилка под коленкой, но начинает дрожать нижняя челюсть и стучат зубы.
Начальница выдержала паузу. Она знала, как это действует.
— Однако вы занялись такими вещами, которые никак не вяжутся с понятием о честности и благородстве, чему учат вас наставники и родители.
Она опять сделала паузу. Вера замерла, не понимая, в чем ее обвиняют. И что она тянет? Говорила бы скорей! А противная коленка дрожит и дрожит. И как тут холодно! Зубы выбивают дробь. Господи, скорее бы отпустили в класс!
— Госпожа начальница, — прерывающимся голосом проговорила Вера.
— Вы хотите просить извинения? Это хорошо, но сознание вины не может избавить от заслуженного наказания.
«Вины? Наказания? О чем она говорит?» — Вера вдруг почувствовала, как у нее перестали стучать зубы, прекратилась дрожь под коленкой и появилось чувство досады и раздражения. Что она тянет, эта скрипучая старуха? Говорила бы! Вера знает — она ни в чем не виновата. А если это насчет Соньки, то пусть и ту приведут сюда.
— Но я же ничего не знаю! О какой вине вы говорите, госпожа начальница? — уже смелее, полным голосом спросила Вера.
— Как?! — возмутилась начальница. — Вы отрицаете свою вину?
— Какую вину?
— Какую? Это ваш дневник?
— Да. Это мой дневник.
— Так! Вы начинаете признаваться! Отлично. А это что? — она раскрыла дневник и показала его девочке.