— Угадал, разлучил! — Вале показалось, что девочка рада этому.
Вера и Валя поехали сговариваться.
— Угадайте, — через минуту заявили они, подъезжая: «а» и «з».
— Арбуз и заря.
— Не отгадали, не отгадали. Атаман и Золотой!
Механик изумленно посмотрел на приятеля.
— Дурак… — негромко выругался стоявший рядом Николай и толкнул Валю кулаком в бок.
— Глупости какие-то выдумали, — сказала Фатьма. — Это кто же угадает? Так можно придумать и золотой, и медный, и железный. Прилагательные нельзя.
Уже серые ноябрьские сумерки окутали каток, когда друзья решили разойтись по домам. Только сняв коньки и поднявшись на крутой берег, они почувствовали, как устали.
До дома Кочиных шагали молча. Молча и распрощались. Девочки поднялись уже на крыльцо, когда Вера крикнула:
__ Приходите в следующее воскресенье на каток, обязательно! — и, махнув на прощание рукой, скрылась.
— Пойдем, да? — после небольшого молчания спросил Валентин.
— Можно.
— Сходим.
— Ну, как вам? — спросил снова Валя после паузы.
— Ничего! — неопределенно протянул Николай.
— Еще разок-два сходим, посмотрим, — решил Механик.
Ребята замолчали. Разговор не вязался, усталость брала свое. Вдруг Митя остановился.
— Вон глядите, впереди! — ребята взглянули, но ничего особенного не заметили. По пустынной в этот час Уфимской впереди них шагали два маленьких реалиста.
— Не видите? — спросил Митя. — Наши коньки понесли.
Николай понимающе свистнул и подмигнул Механику.
— Правильно, надо свои коньки взять, не на чужих же кататься. Пошли.
Валентину разъяснять не пришлось. Мальчики прибавили ходу. Когда они подошли близко к реалистам, один из них оглянулся. Это не входило в расчеты ребят, реалисты могли пуститься наутек. Не дав им опомниться, Николай и Механик одним прыжком очутились около и ловким движением нахлобучили им папахи по самые уши. Валя быстро вырвал коньки из рук опешивших мальчиков. Дмитрий с Николаем дали им подножку, и те уткнулись головами в сугроб. Приятели помчались, что было духу, и когда реалисты поднялись, они никого не увидели. Заревев от испуга и огорчения, они, и не подумав о преследовании, торопливо пошагали домой.
Свернув за первый угол и пробежав квартала два, никольцы остановились за высоким парадным крыльцом, чтобы перевести дух.
— Ловко! — сказал Механик.
— Чисто сработали, они и охнуть не успели! — согласился Николай.
— Вроде, как Атаман Золотой, — поддержал ребят Валя.
Они пошагали, теперь уже не спеша. Знали, никто за ними не погонится.
— Значит, в то воскресенье пойдем, — полувопросительно произнес Митя, искоса взглянув на приятелей.
— А то как же? Обязательно! — ответил Валя. — Они ждать нас будут. Помочь девочкам надо.
— Что так? — спросил Николай.
— Да в гимназии у них ерунда идет.
— Какая? — заинтересовались приятели.
— Девчонка там одна, Сонька, поругалась с Верой, потому что та за Фатьму заступилась, которую Сонька всяко оскорбила. Ну, а Сонька в отместку у Веры в дневнике отметку подделала. Что было! Чуть из гимназии не исключили.
— Соньку?
— Тю, чудной ты, Никола, Веру. Сонька — дочка Горюнова, ее разве тронут.
— А ты откуда знаешь?
— Вера рассказывала.
Митя засмеялся.
— Ты чего? — удивились приятели.
— Ловко, а мне Фатьма про то же говорила.
— А как поможем? — спросил Николай.
— Об этом подумать надо.
Они замолчали. Почему-то сегодня разговор не клеился и не только из-за усталости.
— А все-таки неладно вышло, — проговорил задумчиво Механик, — с коньками-то.
— Золотой же отбирал, — неуверенно проговорил Валя.
— Так Золотой же у богатых, — сказал Николай, — и не для себя, а для людей.
— Мы просто как разбойники, — сказал Митя. — Данила за такое не похвалит.
— Вернуть, что ли? — Валя посмотрел на коньки.
— Вернешь теперь. Ищи ветра в поле.
— Вот что, ребята, — решительно сказал Николай. — Больше так ни-ни! Идет? Чтоб никогда!
— Ну ясно, — в один голос ответили приятели.
До самого дома шли молча.
В депо жизнь текла ровно. Ничего за последнее время не произошло. После истории с карикатурой мастер, казалось, совершенно не обращал внимания на Валентина, и тому жилось довольно сносно, никто даже не ругал. Только работать приходилось больше, чем прежде. На Востоке гремела война. Рабочие депо были объявлены мобилизованными. Работали поэтому от темна до темна. Должны были платить так называемые мобилизационные деньги, но дальше обещаний дело не пошло.