— Теперь сливками замажем, — сказал он, — и ни одна душа не догадается. — Раньше, — продолжал Степан, сахар головами посылали, высверливали и снова заделывали. В такие отверстия небольшие стальные пилки колечком свернутые вкладывали, пронюхали про это жандармы, запретили головами сахар передавать. Но всего им не раскрыть. Мы тоже кое-что придумывать умеем.
— Степан, — спросил, немного помявшись, Валентин, когда передача была подготовлена. — Я слово забыл.
— Какое?
— За что Данилу посадили.
— За пропаганду революционных идей. Кто-то донес…
…Ребята скоро освоились с несложной техникой передач. Они ходили регулярно в среду и в субботу. К мальчикам вскоре привыкли надзиратели и даже сам унтер.
Механик сразу подметил его слабую струнку. Унтер любил похвастать своей хитростью и сообразительностью.
— Знаю я вас, шельмецов! — говорил он, ухмыляясь в усы. — Вы с передачей хотите… того. Не выйдет! Сахар я колю. Ежели бумажка какая — над огонь ее. Хлеб прощупываю. Нет, пока Семен Полушкин тут, политикам не сбежать.
Ребята ахали, удивлялись, расспрашивали, — одним словом, всячески старались завоевать расположение унтера. Однажды они принесли запеченную в калаче записку и очень волновались. Но сейчас же завели с унтером длинный разговор. Полушкин по привычке прикинул калач на руке и, продолжая толковать с ребятами, передал его надзирателю.
Глава XI
СВЯЗНЫЕ, ЧАСОВЫЕ, ДОЗОРНЫЕ
В начале марта приятели получили задание — обойти несколько квартир в поселке и в городе и передать хозяевам квартир, что Семен Алексеевич и Марья Игнатьевна приглашают их девятого марта пожаловать в гости, к 12 часам.
Ребята понимали, что приглашение — условный знак, пароль (они уже знали это слово). И что приглашают, конечно, не в гости, а на сходку. Приятели просили разрешения прийти, но ни Степан, ни Елена, с которой ребята нередко теперь беседовали, как прежде с Данилой, не соглашались взять их на это первое общее собрание городской, заводской и железнодорожной организаций.
— Успеете, ребятки, — говорил Степан. — А сейчас делайте то, что поручено, это очень важно.
В этой работе впервые участвовали и девочки.
Гимназисток тщательно готовила Елена. Она заставляла их раз по десять повторять, что нужно говорить, кого спрашивать и кого опасаться. Все следовало держать в памяти: фамилии приглашаемых, их приметы, адреса. Никаких записок иметь при себе было нельзя.
И вот дети отправились в качестве связных. Все шло благополучно, только Вера попала в такое положение, которого не могли предвидеть ни Елена, ни Степан, никто другой. Ей надо было сходить в три дома. В двух уж она побывала. А вот и третий. Девочка позвонила. Дверь открыла симпатичная, немолодая женщина с каштановыми волосами, чуть тронутыми сединой.
— Мне нужно видеть хозяина квартиры, — сказала девочка, — я должна передать ему приглашение.
— Проходите! — Женщина улыбнулась. — Алеша сейчас выйдет, вам придется немного подождать.
Вера присела в мягкое кресло. В комнате было уютно. На стенах висели картины, в простенке стоял большой шкаф, через стеклянные дверцы которого были видны корешки книг.
— Вы меня ждете? — вдруг прозвучал удивительно знакомый голос. Вера оглянулась и остолбенела: перед ней стоял Алексей Михайлович — учитель истории. Он был тоже немало удивлен.
— Я… я… — залепетала девочка, — я, кажется, адресом ошиблась, Алексей Михайлович…
— А куда вы шли?
— Оренбургская, 26.
— Правильно, вы туда и пришли.
— Но… я… я, — все еще не придя в себя полушепотом проговорила она, — я, наверное, не к вам шла.
— Почему! — Алексей Михайлович улыбнулся. — Может быть, и ко мне. Вы, кажется, хотели передать какое-то приглашение.
— Да, я хотела сказать, что Семен Алексеевич и Мария Игнатьевна просят вас девятого марта пожаловать в гости к 12 часам, — как зазубренный урок, одним духом выпалила девочка. Она ожидала всего: что Алексей Михайлович не поймет, в чем дело, что он рассердится на неизвестное-приглашение. Но ни того, ни другого не произошло. Алексей Михайлович подошел к ней, обнял за плечи и тихонько произнес:
— Ай да Кочина, ай да Кочка! Так, кажется, вас в классе зовут? Молодчина! Только, — он сразу стал серьезен, — больше уж вы ко мне с поручениями не приходите, ладно? И никому о нашей встрече в гимназии не рассказывайте. И даже виду не показывайте. Вы у меня не были, и я вас сегодня не видел. Хорошо? Обещаете мне это?