Вип еще раз подошел к нему.
— Очень скоро мы войдем в устье Темзы, капитан.
Тристан кивнул и направился к штурвалу. Да, это замечательно — увидеть опять Эллу и деда.
Олдрич Финесбери, шестой герцог Локсвоз, в ожидании прихода таинственного гостя сидел в слабоосвещенном углу восточной комнаты и смотрел на портрет своей дочери. Всякий раз, когда он думал о Фелиции, его сердце сжималось в груди. Он никак не мог поверить, что она мертва. Навсегда дочь останется в его памяти этой девочкой с портрета, светловолосой красавицей с удивленно распахнутыми голубыми глазами. Ее журчащий смех наполнял весь дом и вызывал улыбки слуг. Порой ему казалось, что он слышит до сих пор эхо этого смеха в одиноком особняке.
Герцог закрыл глаза. Ни в коем случае ему не следовало отпускать ее в это путешествие в Америку. Нужно было держать ее дома, подальше от этого очаровательного хитреца, капитана корабля. Но он не удержал ее дома. И по пути в Нью-Йорк его единственная дочь влюбилась в Джорджа Дансинга, а по прибытии в Америку вышла за него замуж и осталась там жить.
Локсвоз поднялся с кресла, покинул восточную комнату и вошел в кабинет, но его мысли были все еще с дочерью и ее семьей.
Возможно, Фелиция приехала бы домой со своим юным сыном после смерти мужа, если бы он раньше навестил их, дал понять, что любит ее и прощает бегство с капитаном, но он был так глубоко задет тем, что она бросила его ради мужчины, что с трудом находил в себе силы двигаться. А потом было слишком поздно. Фелиция опять вышла замуж за американца, сводного брата своего первого мужа, Джонатана Джексона. И через год у нее родилась дочь.
Герцог взял со стола и еще раз перечитал послание. Из записки, нацарапанной еле разборчивым почерком, было совершенно ясно, что речь идет о его внучке, Габриэлле Джексон.
Малышка Элла. Именно так он думал о ней. Когда они встретились в первый и единственный раз, ей было восемь лет. Только восемь, а она была уже очаровательной. Это было восемь лет назад. Сейчас она, должно быть, уже молодая леди. Шестнадцать. Столько же было и Фелиции, когда она уехала из Англии, чтобы посетить Америку.
Герцог посмотрел на каминные часы. В записке сказано, что встреча произойдет в два. А сейчас только час. Время, казалось, остановилось. Что же может рассказать ему этот человек о его внучке из Америки? И к чему такая таинственность?
— Милорд.
Локсвоз взглянул на слугу.
— В чем дело, Симс?
— К дому приближается экипаж, сэр.
— Он приехал раньше. Ну, ладно, приведи его сюда, Симс.
Слуга кивнул.
— Слушаюсь, милорд.
Локсвоз сел за стол спиной к большому окну. Возможно, он и старик, но все еще знает, как извлечь выгоду из ситуации. Пока его лицо будет находиться против света, посетителю не удастся отчетливо увидеть и прочесть выражение, написанное на нем. Кроме того, герцог не был маленького роста. Старый, но не маленький. Напротив окна его фигура будет выглядеть еще больше и сильнее.
У двери в кабинет Локсвоз услышал шаги. Первым показался Симс и, придерживая двери, впустил гостя. Высокий мужчина заслонял собой весь дверной проем. На нем были одеты черные брюки, плотно облегающие ноги, черное длинное пальто поверх белой рубашки, в руках он держал сверкающий цилиндр. Черные, густые, вьющиеся волосы, стянутые на затылке, касались белого воротничка. От долгих дней, проведенных под солнцем и ветром, его лицо покрылось бронзовым загаром. От него веяло здоровьем и успехом. Не таким ожидал увидеть герцог на пороге автора письма.
— Дедушка? — произнес парень, и в уголках его рта появилась улыбка.
— Боже мой! — глаза герцога пристально вглядывались в это красивое лицо, когда он поднимался с кресла.
— Тристан? Тристан, мальчик мой, это ты?
Тристан, бросив свой цилиндр на ближайшее кресло, пересек комнату. Локсвоз вышел из-за стола и крепко обнял своего внука.
— Почему ты не предупредил меня, что приедешь? Сколько времени ты собираешься здесь пробыть? — Локсвоз сделал шаг назад, не дожидаясь ответа на свои вопросы. — С тех пор, как я видел тебя в последний раз, ты вырос на полголовы. Море тебе на пользу, мальчик!
— А ты совершенно не изменился, — ответил Тристан, все еще улыбаясь.
— И не пытайся говорить мне комплименты! Я знаю, что делает время. Ну, скажи мне, сколько ты собираешься здесь пробыть?
Тристан пожал плечами.
— Думаю, это зависит от Габриэллы.
— Элла? Она с тобой? — Локсвоз в ожидании посмотрел за спину Тристана.
В комнате повисла гнетущая тишина, прежде чем Тристан не спросил тихо:
— Ты хочешь сказать, что ее здесь нет?
— Здесь? — Тусклые карие глаза герцога смотрели в лицо Тристану испытующе. — Почему она должна быть здесь?
— Еще в июне она уехала из Нью-Йорка к тебе. Я уплыл в Китай и оставил ее с тетей Эльвирой.
— В июне? Но, Тристан, она уже должна была… — он смолк.
Затем вернулся к столу и, взяв записку, молча протянул ее внуку.
Тристан внимательно вчитывался в каракули, его лицо потемнело.
— Если кто-нибудь причинил ей вред, я…
— Успокойся, сынок. Я думаю, перед приходом гостя нам лучше составить некоторый план. Не стоит запугивать его, пока мы подробно не узнаем, что он хочет сказать.
Когда Симс провел незнакомца в кабинет, Тристан стоял, прислонившись спиной к окну. Локсвоз указал на кресло в дальнем углу комнаты, и мужчина сел.
Одежда гостя напоминала лохмотья, хотя и была чистой. Перед тем, как войти в кабинет, он снял поношенную изорванную шляпу и нервно теребил ее рукой. Определить его возраст было трудно, хотя Тристан был уверен, что ему давно за тридцать пять.
— Надеюсь, вы хотите рассказать мне о моей внучке, — голос герцога звучал спокойно, каждое слово произносилось четко.
Мужчина беспокойным взглядом посмотрел на Тристана.
— Вы можете говорить при нем все, — сказал герцог, — это просто мой друг.
— Я могу быть уверен, что никто не узнает о моем визите к вам? Ни в коем случае об этом не должен слышать хозяин корабля.
— Никто ничего не узнает. Ну, говорите же, пока я не потерял терпение.
— Это… это ваша внучка, милорд. Ее украли.
Тело Тристана напряглось, и глаза незнакомца опять обратились к нему, угадывая его напряженную тревогу.
— Откуда вы знаете об этом? — спросил Локсвоз, поощряя мужчину продолжать.
— Я… я видел это собственными глазами, милорд, хотя и не знал в то время, кто она такая.
— А теперь откуда вы знаете?
Гость заерзал на стуле.
— Наверное, будет лучше, если я вам расскажу свою историю. — И после того, как Локсвоз кивнул, продолжил. — Понимаете, милорд, моя жена и дочь болели, а таких, как я, не каждый хочет брать на работу. Только одна здоровая рука. — Он убрал шляпу, обнажая свой обрубок. — Когда его светлость нашел меня и предложил работу, с которой я могу справиться, я не мог отказаться. Не мог, ведь нужно было платить доктору, чтобы помочь дочери. — Он откашлялся и опять закрыл шляпой изуродованную руку. — Знаю, мне не следовало заниматься этим, но что сделано, то сделано.
— А что сделано?
— Я доставал для его светлости женщин. Многие из них были молоденькими девушками из бедных семей, как и моя дочь. Родные даже не скучают о них. Одним ртом меньше, только и всего. Некоторые сами хотели уйти. — Он виновато замолчал. — Но большинство сопротивлялось.
Локсвоз выпрямился в кресле.
— И что же его светлость делает с этими женщинами?
— Он сажает их на корабль и увозит из страны. — Мужчина сглотнул, и по его тощей шее заходил кадык. — Я спросил однажды у одного моряка, куда их везут, и он сказал, что продают на Восток, как рабынь.
Тристан ухватился за край окна, изо всех сил пытаясь остаться на месте, несмотря на то, что ему очень хотелось пересечь комнату и вытряхнуть дух из этого тощего тела.
— Почему вы рассказали мне об этом? — спросил Локсвоз, понизив голос. — И почему вы думаете, что моя внучка находится среди этих женщин?