— Джасинда…
— Все в порядке, Элла. Тристан не будет делать никаких глупостей. Он не какой-то хладнокровный убийца, пусть даже он и сильно возмущен.
— Ты не поняла, по-моему, начинается…
— Боже мой, — прошептал Денни, вскакивая со стула. Не мешкая ни секунды, он легко отодвинул Джасинду в сторону и, подхватив Эллу на руки, вынес ее из столовой в соседнюю каюту.
Джасинда пошла за ними.
— Элла, но ведь ребенок должен родиться через несколько недель…
— Не думаю, что он знает об этом, — тихо произнесла Элла, пытаясь шутить.
Денни улыбался ей, убирая с лица черные локоны волос.
— Расслабься, принцесса. Джасинда поможет тебе снять это платье. Мы успеем позвать доктора сюда, прежде чем все начнется.
Лицо Эллы внезапно исказилось от боли, охватившей ее, словно тисками. Когда она отпустила, ей стало легче.
Денни поцеловал Эллу в лоб и вышел из комнаты, закрывая за собой дверь. Тристан и герцог ждали его в столовой.
— Трис, нужно быстрее найти врача. Мне кажется, у твоей сестры начинаются роды.
— Ты не ошибаешься?
— Думаю, что так. Кое-что слышал об этом. Ты идешь? Постарайся найти хорошего доктора. Элла не должна рисковать жизнью, как и ее малыш.
Лоб Эллы покрылся потом, когда боль опоясывала ее. Когда схватки утихли на время, Джасинда сняла с Эллы платье и помогла надеть ночную рубашку. Она положила ей под голову подушку, и Элла опять застонала, ухватившись за края кровати.
Джасинда не знала, что делать. Она никогда не слышала, как проходят роды, а уж тем более не помогала никому рожать. Только одно ей было известно — это очень больно.
Джасинда подошла к двери и открыла ее. Там ждал Денни.
— Денни, я не знаю, что делать!
Высокий мужчина подошел к ней и погладил по руке.
— Принеси несколько одеял, полотенец и попытайся где-нибудь раздобыть ножницы. — Он опустился на колени перед постелью Эллы, взял ее руку.
— Когда будет больно, просто сожми мои пальцы, любовь моя. Это хоть немного, но поможет.
— Я боюсь, Денни! — сказала Элла.
— Конечно, принцесса. В первый раз все женщины боятся. Но когда ты увидишь маленькое милое личико малыша, сосчитаешь все пальчики на его ручках и ножках, ты забудешь обо всех муках, в которых он появился на свет.
Глаза Эллы смотрели на Денни с доверием. Но она не долго наслаждалась покоем. Ее охватила новая боль, еще более сильная и резкая, чем во время предыдущих схваток. Она сжала руку Денни и стиснула губы, чтобы не кричать.
— Спокойно, любовь моя, — приговаривал он.
С полотенцами и одеялами вернулась Джасинда. Ей удалось найти даже ножницы.
— Джасинда, — шепнул ей Денни, подзывая ближе к себе, чтобы она смогла его услышать. — Кажется мне, что малыш не дождется врача. Боюсь, нам придется заниматься этим с тобой.
— Но, Денни…
— У нас нет выбора. Принеси воды, чтобы протереть ей пот со лба, и скажи герцогу, чтобы не волновался. Мы положим ему в руки правнука, не успеет он и глазом моргнуть.
И опять Джасинда поспешно вышла из комнаты. Денни встал на ноги и опять взглянул на бледное лицо Эллы.
— Элла, мне кажется, нам придется принимать этого малыша без помощи доктора. Ты должна довериться мне и слушаться во всем. — Он улыбнулся ей.
Ее бледное лицо запылало.
— Но, Денни, ты не можешь… я не могу… Я хочу сказать, что мы не женаты. Как же так…
Очередная схватка оборвала ее протестующую фразу.
— Я буду помогать тебе, Элла, хочешь ты этого или нет. Слушай, что я тебе скажу и не спорь больше со мной. Мы же с тобой знаем, что я хочу стать твоим мужем и отцом этого ребенка, так что почему бы мне не приступить к отцовским обязанностям прямо сейчас?
Даже если бы Элла захотела, она не могла больше спорить. Все ее тело подчинялось воле Денни. Времени для страха не осталось. Элла схватилась за края кровати, ее тело начало содрогаться, выталкивая на свет новую жизнь. Денни подбадривал ее, говорил мягким доверительным тоном.
Джасинда вернулась в комнату с кувшином воды как раз в тот момент, когда появилось голова младенца. Она застыла на месте, завороженная этой удивительной картиной.
— Потужься еще, — требовал Денни от Эллы.
С губ ее сорвался стон, когда, подставив руки, Денни принял ребенка. Секунду в комнате стояла тишина, а потом раздался слабый писк малыша, постепенно крепнущий и заполняющий всю каюту. Он протестовал против такой сложной дороги в новую жизнь. Денни завязал пуповину, которая соединяла мать с ребенком, и отрезал ее ножницами. При помощи полотенец, которые принесла Джасинда, он протер ребенку кожицу, потом поднял на руках голенькое розовое тельце и поднес к Элле.
— Посмотри на него, — с волнением сказал он. — Посмотри на нашего сына. Какой красивый парень, Элла!
Если Элла когда-нибудь сомневалась в его чувствах к своему ребенку, то теперь, глядя на его сияющее гордостью лицо, она забыла обо всех своих тревогах. Она поняла, что он назвал малыша своим сыном, даже не задумываясь над этим. Элла протянула руки и взяла своего ребенка. Ее лицо сейчас было безмятежным и ясным, а нестерпимая боль казалась далеким и тусклым воспоминанием.
— Вы уже выбрали имя молодому человеку, мистер О'Баньон? — тихо спросила Элла.
— Мне очень нравится имя Брендон. — Денни продекламировал: — Брендон О'Баньон! Прекрасно звучит!
Джасинда выскользнула из комнаты, не привлекая внимания этой счастливой парочки. Ей так хотелось увидеть малыша, но это волшебное время только для них двоих.
Корабль, медленно раскачиваясь на волнах, убаюкал всех, кто находился на борту. Всех, кроме Джасинды. Она лежала рядом с Тристаном, прислушиваясь к его ровному дыханию, вспоминая все, что она увидела и пережила в этот вечер; Ее ужаснуло как собственное бессилие, так и боль, которую она наблюдала на лице Эллы. Но в момент рождения ребенка, когда она видела в руках Денни новорожденного, Джасинда поняла, что готова пройти через все муки, чтобы испытать такую же радость — родить Тристану сына.
Когда Тристан привел доктора, тому осталось только подтвердить, что мать и ребенок здоровы и порекомендовать им полный покой и отдых. Они пробудут в Портсмауте, по крайней мере, две недели, пока Элла и малыш наберутся сил, чтобы вернуться в Локсвоз Хауз.
Позже Джасинда взяла малыша на руки и поцеловала его в темный пушок на головке, поражаясь его крошечным ручкам и ножкам, на которых каждый пальчик был таким совершенным.
Тристан заметил грусть в ее взгляде и подошел к ней.
— У нас будет свой, — шепнул он, гладя ее волосы.
— Но мне так не терпится, Трис, — призналась она. Тристан улыбнулся и кивнул ей головой.
В эту ночь он был особенно нежен с ней. И долго еще после того, как Тристан погрузился в сон, насытившись любовью, Джасинда не спала, она молила, чтобы семя его любви зачало в ней ребенка.
ГЛАВА XXXV
Неделей позже Джасинда и Тристан, рука в руке, бродили по портовому городку, глазели на витрины магазинов, восхищались шляпами, платьями и туфлями, но больше наслаждались обществом друг друга. Особое внимание Джасинды привлекала одежда для новорожденных.
— Ах, Трис. Мне бы хотелось купить это для Бренда. И еще что-нибудь для Эллы.
Тристан поцеловал ее в лоб.
— Вперед, любовь моя! А я попробую найти табак, который больше всего нравится дедушке. Я вернусь за тобой сюда.
Джасинда смотрела, как он удаляется от нее, любуясь его походкой, а потом повернулась и вошла в магазин. Над головой негромко звякнул колокольчик. Она взяла в руки белье малыша и прижала его к щеке. Юный Бренд будет выглядеть таким красавчиком в этом наряде, его черные волосы и смуглая кожа будут прекрасно смотреться на белой материи.
А у ее малыша, интересно, будут черные волосы, или он будет рыжиком? Унаследует ли жгуче-черные глаза Тристана или золотистый цвет глаз своей матери? Джасинда ни на секунду не сомневалась, что он будет таким же высоким, как его отец. Почувствует ли он зов моря или выберет себе профессию, которая удержит его дома?