— Но вы-то давно его знаете — какой он? — допытывалась Катя.
— Какой? — Марта Ивановна непонятно улыбнулась, ответила не сразу, будто припоминая что-то. — Логинов хороший человек, но есть у нас и такие, которые его не любят.
— Это за что же?
— Мало ли за что… Колхоз большой, людей много, на каждого не угодишь.
— И правильно, — авторитетно сказала Катя. — Ежели каждому кланяться — толку не будет. Он что, тридцатитысячник?
— Не совсем, — замялась Марта Ивановна. — Он давно здесь, еще с 1954 года. Тогда колхоз был совсем маленький, всего пять-шесть деревень.
— А теперь?
— Теперь один из самых крупных в районе. Год назад к нему еще два колхоза присоединились.
— И его председателем оставили?
— Как видишь.
— Ну вот, я же говорила — он очень умный. — торжествующе сказала Катя. — Обыкновенного бы не, оставили.
Лену коробила ее словоохотливость. Хорошо еще, что на улице было безлюдно и, кроме ребятишек, никто не слышал Катиной болтовни. Детвора неотступно следовала за девушками, но ее, по-видимому, интересовал не разговор, а сам вид новоприбывших «практиканток» и цель, ради которой они приехали. А может быть, это шефы, концерт ставить будут? Или лекцию читать? В прошлый раз приезжали шефы с механического завода, так те и навоз вывозили, и лекцию читали, и концерт ставили. Не прозевать бы…
— Марта Ивановна, — снова заговорила Катя, — а где, мы работать будем? Нам главное, чтобы вместе.
— Постараемся, чтобы вместе, — успокоила Марта Ивановна. — Ну вот мы и пришли. Тетя Паша, принимай гостей…
IV
Непредвиденная размолвка с Верочкой смутила Володю, и это было хуже, чем если бы он мог разозлиться на нее и махнуть на все рукой. Сколько он ни убеждал себя в своей правоте, злости не появлялось. Ничего подобного Володя до сих пор не испытывал. Обвинять во всем Верочку у него не хватало духу.
«Амбиция чертова подвела, — досадливо морщась, думал он, не переставая, однако, удивляться собственным покаянным мыслям. — Она же про пивную так, без сердца сказала, и нечего мне было свой характер выставлять. Только обидно, ежели она не поняла, что я из-за нее в колхоз решил ехать. Да она и вообще-то не поверила, что я собираюсь ехать с ними. Ладно, назло ей завтра махну в колхоз, а там видно будет…»
Он не слишком выбирал дорогу и, то и дело попадая в лужу, истово чертыхался, с трудом выбирался на сухое. Поселок еще не спал, и видны были яркие огни в окнах клуба, но Володя, надвинув на глаза кепку, решительно повернул к дому…
Он явился в колхоз к вечеру налегке — даже чемодана не взял. Но деньги у него были. Не так уж много, однако на первое время должно было хватить. По старой привычке Володя считал, что с деньгами нигде не пропадешь, даже в деревне. На нем были плащ и вельветовая куртка, на ногах — неизносимые резиновые сапоги. Вид у Володи решительный, брови сурово сдвинуты — и все это только потому, что он так и не решил для себя вопроса: ради чего, собственно, он прется в колхоз? Рассуждения о высоких материях, о долге и сознательности выглядели в его положении смешными, с Верочкой тоже было не ясно, а повернуть назад мешало самолюбие. «Видать, не дорос я до идейности, — издевался Володя над собой. — Вот Верочке хорошо, у нее, хоть и выдуманная, цель имеется, а я и сам не знаю, чего хочу. Ну и нечего голову попусту морочить, поживем — увидим…»
Однако сознание бесцельности своего поступка угнетало его. Он понимал, что на самолюбии далеко не уедешь, но ничего другого взамен в своей душе не мог найти. Поэтому-то и маскировал собственную растерянность решительными движениями и хмуро сдвинутыми бровями.
«Девчата, конечно, уже определились, а мне не к спеху, — размышлял он, демонстративно разбрызгивая сапогами жидкую весеннюю грязь. — Интересно все-таки, какую работенку мне всучат? И сколько будут платить? Как бы последний плащ тут не оставить…»
Неизвестность беспокоила его. Зря он не поехал вместе с девчатами, ведь видел утром, как они садились в машину и прощались с провожающими. Допустим, Володю провожать было некому, он даже, и сестре сказал, что уезжает ненадолго, но все же глупо получилось, что он отстал от девчат и теперь не знает, кто и как должен его встретить, где устроиться с ночевкой. Положим, контору колхоза; он найдет, а если там никого уже нет?
«Эх, ты, кустарь-одиночка! — иронизировал он над собой. — И на черта тебе было ввязываться в эту канитель?»
Это было последнее, что Володя успел подумать, поднимаясь на крыльцо. Он нашел контору по вывеске, считая ниже своего достоинства расспрашивать встречных о ее местонахождении.