Локтева поддержали второй секретарь Кармановский и начальник районной инспекции сельского хозяйства Васюков. Самойлов с трудом подавил готовое вырваться наружу раздражение. Он был крайне возмущен мягкотелостью членов бюро. В первый раз с тех пор, как он стал первым секретарем, они не поддержали его безоговорочно. Это представлялось ему открытым вызовом…
Во время перерыва Логинов не успел в коридоре выкурить папиросу, как его пригласили к первому секретарю. «Ну будет сейчас головомойка», — решил он.
В кабинете Самойлова сидел Локтев. Они возбужденно о чем-то говорили, а возможно спорили. При появлении Логинова секретарь оборвал себя на полуслове и сейчас же обратился к нему:
— Мне, доложили, что ты, закупая у колхозников телят, оставляешь их в личных дворах и не ставишь на колхозную ферму. Есть прямое указание райкома и райисполкома — всех законтрактованных телят немедленно ставить на фермы и выращивать в колхозе. Ты что, не слыхал об этом?
Самойлов испытующе смотрел на Логинова и нетерпеливо ждал ответа. Возбужденное состояние секретаря тотчас передалось Логинову, однако он, пересилив себя, сказал как можно спокойнее:
— Слышал, знаю. Но мы считаем экономически выгоднее оставить телят у колхозников до осени. Они же никуда не денутся, раз у нас заключены договоры. А колхоз сэкономит на кормах и уходе.
— Черт знает что! — вспыхнул Самойлов, подрагивая острыми скулами. — Вы слышали, Локтев, эти детские рассуждения? Все председатели закупают и ставят молодняк на свои фермы, их Логинов, по-видимому, считает дураками, а себя умным. Он, видите ли, хочет сэкономить сотни, а потом потерять тысячи. Ну и бухгалтерия… Так вот, завтра же всех законтрактованных телят — всех до единого! — поставить на ферму и обеспечить надлежащий уход за ними. Понятно?
— Не совсем, Семен Михайлович, — упрямо сказал Логинов, чувствуя себя оскорбленным и сбитым с толку. — Непонятно, потому что…
— У меня, к сожалению, нет времени растолковывать общеизвестные, истины. Иван Максимович, пошлите завтра Васюкова к Логинову и лично проследите за выполнением наших указаний.
— Хорошо, Семен Михайлович, — с готовностью и даже с явным облегчением кивнул Локтев и, не дав Логинову опомниться, под руку вывел его из кабинета. Ошеломленный Логинов машинально повиновался. Но внутри у него все кипело, словно он получил пощечину и не смог ответить тем же.
Иван Максимович, ухватившись пухлыми, но цепкими пальцами за локоть Логинова, отвел его в угол зала, загородил широкой спиной от проходивших мимо людей.
— Что, брат, ершистый у нас секретарь? — усмехнулся он, почти довольный, и тут же озадаченно тряхнул лысой головой. — Бывает, поговоришь вот так с ним и после целый день как с похмелья ходишь — муторно и вроде бы опять выпить хочется. Но я тебе скажу, что и ему нелегко, это тоже понимать надо. А что касается телят, то тут ты, Сергей Емельянович, кругом неправ…
— Неправ? Ну, допустим, неправ. Так я же и хотел у него узнать фактически — почему, в чем тут гвоздь?
— А вот послушай…
И Локтев, смахнув с лица добродушное выражение, коротко и ясно, как дважды два четыре, объяснил Логинову суть дела. Получалось, что Логинов избавлял себя от хлопот, а осенью втридорога заплатил бы за каждого теленка и, конечно, сдал бы его государству. Где, же выгода? Между тем сейчас можно создать нагульные гурты и откормить молодняк на дешевых зеленых кормах.
— Сдаюсь. Вполне резонно, Иван Максимович, — шутливо поднимая вверх руки, сказал Логинов. — Я бы попросту прогорел на этих «варягах», ей-богу.
Удивляюсь, как я сам до этого не додумался. Сбили меня с панталыку старики, сознаюсь. Спасибо за урок, Иван Максимович, — обрадованно говорил он, забыв в эту минуту и о Самойлове, и о разговоре с ним.
— Уразумел, значит? — снова добродушно усмехаясь, сказал Локтев. — А то сперва гнул не попаривши, мог и дугу сломать. Посылать завтра Васюкова?
— Ну его к бесу, сами сообразим, что к чему…
IX
После бюро Логинов задержался в райкоме, поговорил с нужными людьми о своих неотложных нуждах. Заручившись обещаниями и дружески распрощавшись со знакомыми, Логинов буравом протиснулся сквозь толпу, бегом спустился со второго этажа и только на крыльце перевел дух. Час был поздний, и Логинов, вытерев платком покрытый испариной лоб, заспешил к перевозу.
Набережная уже обезлюдела, но на реке жизнь не замирала ни на минуту: там и тут сновали по водной глади юркие катера; звучно и трудолюбиво шлепал плицами приземистый желто-черный буксир, таща длинную связку плотов; из огромной баржи, притулившейся к берегу, грузчики споро выносили бумажные мешки с цементом. Да, жизнь шла своим чередом, и Логинов невольно прибавил шагу, вспомнив о многообразных и беспокойных делах, ждавших его дома.