Она ласково посмотрела на него сбоку, улыбнулась.
— А теперь смыслишь?
— Ну не совсем, конечно. Жизнь — она, брат, хитрая штука, но кое в чем разобрался. К примеру, что я тебя люблю, что ты у меня замечательная, самая красивая и добрая…
— Володя, как тебе не стыдно? Ну можно ли после этого тебе верить?
— Верь, это же правда, — сказал он серьезно, на ходу обнял ее и прикоснулся губами к щеке. — Ты чудесная, Верочка.
Она смущенно отмахнулась от него рукой. Они прошли несколько шагов молча.
— О чем ты думаешь? — вдруг спросил Володя.
— Представь, ни о чем. Просто иду и иду, потому что ты идешь… Нет, я думала о том, что ни разу не слышала таких слов и даже не, подозревала, что ты знаешь их.
— Я тоже, — мягко улыбнулся он. — Это ты меня научила. Скажи, ты меня любишь?
Верочка, зардевшись, опустила глаза.
— Я, Володя, не могу… мне стыдно.
Но она тут же посмотрела на него — не обиделся ли? Володя взял ее за руки:
— Ну и не, надо. Так даже лучше. Ты скажешь это, когда мне будет трудно, хорошо?
— Да. Я обязательно скажу, милый. А ты?
— Я буду повторять это каждый час. Только тебе это скоро надоест.
— Нет, нет! Как ты можешь так говорить?
— Но я не смогу этого делать, потому что мы будем видеться два, а то и один раз в день. Нам надо быть вместе, Верочка. Это будет лучше всего.
— Да, но… нельзя же так сразу. У нас даже жилья нет.
Сказала — и осеклась, боясь взглянуть на него. Думала — сейчас он спокойно, уверенно хозяйским тоном ответит: «Как это нет? У меня же с сестрой свой дом в поселке, две отдельные комнаты…» Но Володя беспечно проговорил:
— А чего нам ждать? Подумаешь, жилье! Да я здесь в два счета комнату найду, хватит на первое время. А там, ежели потребуется, свой дом построю. Логинов поможет.
Если б он знал, как она любила его в эту минуту! Но она сдержалась, сказала просто:
— Я согласна, Володя.
— Ты не волнуйся, — ласково произнес он, тронутый до глубины души ее быстрым согласием, — я тебя не тороплю, мы еще успеем все это обговорить. А за то, что веришь мне — спасибо.
Володя пожал ей руку, но тут Верочка не выдержала, склонилась ему на грудь, спрятала лицо в отворотах белой рубашки и замерла так, прислушиваясь к биению своего и его сердца. Он целовал и гладил светлые ее волосы и думал о том, что для счастья, в сущности, надо не так уж много, все дело в том, как его добиться и удержать. Потом он сказал:
— Вот мой камень, Верусь. Посидим. После того случая я часто на нем сиживал и разное такое думал. Мечтал, одним словом… Что же ты о Кате ничего не спросишь?
Верочка покраснела до корней волос. Она совсем забыла о Кате! Это так поразило ее, что она не сразу нашлась что сказать. Как же это могло случиться? Неужели она такая черствая и бесчувственная, что способна ради собственного счастья забыть обо всем на свете, даже о том, что Катя, возможно, несчастна? Она презирала себя за беспримерный эгоизм.
— Вот видишь, что ты наделал, — жалким голосом проговорила наконец Верочка. — Нет, ты тут ни при чем, это я во всем виновата, я одна. Противная, гадкая эгоистка, вот кто я, и ты сделаешь большую ошибку, если женишься на мне, так и знай.
— Ладно, ладно, садись. Уж на такую-то ошибку я всегда готов, — усмехнувшись, сказал Володя: но так как она продолжала стоять, он легко поднял ее на руки и, поцеловав, осторожно усадил на камень. Сам сел на траву, у Верочкиных ног.
— Ну что же, ты молчишь? — нетерпеливо спросила она. — Ты видел ее? Говорил с ней, да? Она живет у Виктора? Говори же!
Володя сцепил руками колени, сгорбился, заговорил с внезапным ожесточением, не поднимая на Верочку глаз:
— С Виктором? Черта с два! У девчат в общежитии ночует. Едва разыскал. Девчат, понятно, попросил удалиться, объясняю ей, что приехал по твоему поручению. Вроде повеселела. Спрашивает, как, мол, там дела идут, кто да что. Ну я рассказал коротенько. Ругать не стал — вижу, она и так глаза прячет. А под глазами синие круги… «Работаешь?» — спрашиваю. «Пока нет…» «А с Виктором как?» — «Нормально, говорит, все хорошо…» Ну я не вытерпел, сказал ей напрямки: «Чего же хорошего, ежели ты по чужим углам скитаешься?» Зря, конечно, сказал, и без того все понятно, но она сама разве признается. Это, говорит, никого не касается, где я буду жить. А все-таки, спрашиваю, может, вернешься? Там Верочка и Лена о тебе беспокоятся, каждый день ждут. Отмолчалась. Напоследок велела привет вам передать, сказала, что напишет. В общем, худо дело. Потом я с девчатами разговаривал, узнал, что Катя весь день сидит дома, вечерами куда-то уходит, но в клубе ее не видали. Приглашали в драмкружок — не пошла. А Виктор, между прочим, в нем участвует… Хотелось мне его повидать, потолковать по-товарищески, да жаль — не удалось…