Кристи. Ты лжешь.
Грейс. Я тебе никогда не лгу, Кристи, никогда.
Кристи. Тебе от меня ни гроша не отломится, так и знай.
О чем это он? О разводе? Час от часу не легче. Со временем, когда Грейс вполне уяснит себе, что самое страшное в жизни может случиться и случается и, как ты ни ловчи, как ни крути, этого не предотвратишь, она полностью отрешается от своего обыкновения приукрашивать факты и приобретает вкус к правде в самых ее жестоких, разящих, сокрушительных проявлениях. Теперь же, пойманная на месте преступления, она ведет себя смешно и глупо.
Грейс. Кристи, я тебя люблю. Я умру без тебя. Патрик для меня ничего не значит. Я разозлилась, что ты позволил ему меня писать, хотя знал, какой он, но у меня и в мыслях не было…
Кристи (не слушая). А ты, сукин сын, пшел вон из моего дома, пока я тебе шею не свернул.
Патрик. Но портрет далеко не завершен. Потребуется еще по крайней мере три сеанса…
Кристи делает шаг к мольберту, готовый изорвать в клочья холст, на который едва нанесены первые мазки, но здравый смысл и привычка уважать ценности берут верх.
Кристи. Закончите по фотографиям.
Грейс. Кристи, значит, ты простил меня…
Но он не простил. Одно дело — отдать жену по собственному выбору, и совсем другое — обнаружить, что выбор сделан ею самой.
— Между нами все кончено, Грейс, — говорит Кристи.
И это не пустые слова.
Он останавливается в дверях.
— И не надейся, что я отдам тебе детей, — прибавляет он.
Это тоже не пустые слова.
Кристи требует развода на том основании, что Грейс нарушила супружескую верность, и называет соответчиком Патрика. Грейс нечем крыть, потому что Патрик открыто признает справедливость обвинения. Судьи разглядывают ее с кислой миной и думают, что нельзя доверять воспитание детей особе, которая, по ее собственному признанию, придерживается столь низменных моральных правил. Однако и Кристи им не очень-то по душе. Уж больно ловкие у него адвокаты, уж больно он поливает грязью свою бывшую жену. Детям нужна женская ласка, а Кристи черств и рассудочен.
Грейс получает дом в Сент-Джонз-Вуде и до поры до времени — возможность смотреть за детьми, хотя вообще забота об их судьбе возложена на Кристи. Он приезжает каждое второе воскресенье, привозит дорогие подарки и нанимает на этот день няню. Дети сбиты с толку и не проявляют должного восторга. Грейс при виде его ведет себя крикливо, взбалмошно и неразумно. От Кристи веет холодом, равнодушием и силой.
Если бы эти двое не любили, каждый на свой ужасный лад, они, возможно, оставили бы друг друга в покое. А так — не могут.
Кристи женится на Джералдин, инспекторе отдела социального обеспечения по работе с детьми. Перед лицом столь мощного подкрепления, не говоря уже о таких фотоуликах, как: 1) две детские зареванные рожицы у Грейс в окне, 2) Петра, простертая в приступе злостного непослушания на тротуаре у входа в галантерейный магазин, и 3) Грейс, танцующая в ночном клубе с чернокожим партнером, — а также о справке от врача, что у Пьера глисты, судьям, по всей видимости, не останется ничего другого, как отдать детей на попечение отца. Тем не менее они продолжают раздумывать.
С разводом Грейс кое-как смирилась, с вторичной женитьбой Кристи — не может. Вероятно, где-то в глубине души таила надежду, что они сойдутся вновь.
Кристи возмущен ее, как он считает вопреки всякой логике, новыми изменами и не устает ей мстить. Он устанавливает слежку за ее чернокожим кавалером, и того привлекают к ответственности по облыжному (а может, и нет) обвинению в торговле наркотиками. Грейс забрасывает анонимными посланиями его заказчиков, друзей и родных и названивает им по телефону, выкрикивая в трубку непристойности.
Они совсем не встречаются друг с другом. Ее адвокаты, завидев ее, съеживаются. Его адвокаты потирают руки. Денежки идут! Они предъявляют судьям грязные письма, которые Грейс присылала Джералдин. Детей присуждают Кристи.
И он похищает их. А как же! Ему мало, если их тихо передадут ему положенным порядком. Это конец. Грейс не может подвергать их снова подобным встряскам. Она любит своих детей. Кристи — нет. Так пусть же они достаются Кристи.
Любовь, как Грейс теперь понимает, только приносит детям вред. Она должна отказаться от них — от них и от него. И отказывается. Прощайте, Пьер и Петра.
Пьер со временем поступает в военное училище, потом — в Оксфорд и наконец — на службу в гвардейский полк. Он неизменно ходит при галстуке, даже по воскресеньям.