– Эти люди с улицы Короленко настолько могущественные?
– Вы не представляете, насколько. И нельзя забывать о ваших помощниках – Валерии Александровиче, давшем «добро» на расследование, обо мне и моих сотрудниках. Мы все окажемся под ударом. Да и вашу безопасность после ваших бессмысленных действий никто не сможет гарантировать.
– Бессмысленных?
– Разумеется. Не факт, что даже, если вам поверят, станут проводить общевойсковую операцию по поиску вашей подруги. Она ведь могла пропасть и не в лесу, а в районе шоссе или куда-то доехала, а там угодила в неприятность. Есть и другой вариант. Судя по всему, над ней здорово поиздевались. Вырвавшись из этого ада, она могла затаиться, чтобы это пережить и решить, что делать дальше.
Его слова звучали очень убедительно, и я опустила голову.
– А Катиному отцу можно рассказать о последних новостях?
Антон Сергеевич посмотрел на меня, как на сумасшедшую.
– Конечно же, нет! Он ничем не сможет помочь своей дочери, а вот вызвать неприятности на наши головы очень даже сможет. Вы не сумеете объяснить ему, почему нельзя обращаться в полицию, не упоминая о некоторых вещах, а это – недопустимо! И Марине об этом не говорите, а то, насколько мне известно, у нее очень тесная дружба с капитаном Коростылевым.
Когда мы вышли из кабинета, ноги меня едва держали. Артем обнял меня за плечи.
– Ника, я понимаю твое желание найти подругу, но обращаться в полицию действительно неразумно.
По счастью, он не стал углубляться в обсуждение этой темы, а то я бы не выдержала. Я не гожусь в военачальники. Это они могут кого-то отправить на неминуемую гибель, чтобы спасти остальных. Впрочем, от меня принятия решения не требовалось, я лишь должна исполнять чужой приказ.
В кабинете я выпила две чашки чаю, но бутерброды мне в горло не лезли, так что сейчас я чувствовала слабость и легкое головокружение. Похоже, пора более тщательно следить за своим питанием, да и за здоровьем вообще, а то скоро превращусь в старую развалину. До сих пор я о своем возрасте вообще не думала, но с появлением в моей жизни Артема это стало чуть ли ни навязчивой идеей. Если хочу полноценных отношений с ним, нужно немедленно избавляться от этого комплекса. В конце концов, разница в пять лет – не такая уж непреодолимая пропасть.
К Маринке я решила сегодня не ездить, рассказывать ей новости нельзя, а меня они просто раздавили, и я боялась, что не сдержусь, проболтаюсь. Откуда-то пришла уверенность в том, что Катя жива. Жива, но на связь не выходит. Не может или не хочет? Ах, если бы знать.
Глава двадцать первая
Катя
Стоя на коленях, я пропалывала грядку с морковкой, стараясь сосредоточиться на этой незамысловатой работе. Так легче всего ни о чем не думать. Но голова постепенно прояснялась, и воспоминания волнами накатывали на меня. Они были настолько мерзкими, что казались бредом, но я знала, что это не бред, отчего мороз пробегал по коже. На мне было жуткое платье – бесформенное, потерявшее какой-то определенный цвет от многочисленных стирок, на ногах старые туфли, напоминающие лапти, на несколько размеров больше, чем нужно. Так меня приодели мои спасительницы – три женщины, нашедшие мир и успокоение в обществе друг друга.
– Катюша, ты бы передохнула, – раздался грубоватый прокуренный голос. – Я потом доделаю, а ты приляг.
Это была Вера – крупная мужиковатого вида женщина с обожженным лицом, но, как я уже успела убедиться, очень добрая. К ней подходили слова из песенки Миронова «На лицо ужасные, добрые внутри». Я разогнулась и улыбнулась ей. Кажется, это была моя первая улыбка за последнее время. И она ответила мне улыбкой – щербатой, кривоватой, но очень искренней.
– А ты хорошенькая.
Такой незамысловатый комплимент приподнял мне настроение. Женщинам, приютившим меня, досталось в жизни горя, но они как-то смогли через это перешагнуть и наладить свою жизнь. Вот и я налажу. Просто нужно набраться сил.
– Я сама закончу с этой грядкой, – сказала я, – а потом отдохну.
– Я тебе помогу. – Вера опустилась на колени напротив меня и приступила к работе. – Мария сказала, что через полчаса обед будет готов.
Домик, в котором мы жили, очень маленький. В нем всего две комнатки. Обстановка очень скромная, если не сказать бедная, но все чисто и аккуратно. В первой комнате находилась дровяная плита, которую использовали не только для приготовления пищи, но и для обогрева. В красном углу висела икона с лампадкой. Посередине стоял квадратный стол, накрытый истершейся клеенкой. Мы расположились за ним, и Мария прочитала молитву. В свое время бабушка позаботилась о том, чтобы меня окрестили, но никто моим религиозным воспитанием не занимался, так что я просто смотрела на своих спасительниц и делала то же самое, что и они.