– Может, ты голубой? – робко поинтересовалась я.
Последовала очередная усмешка.
– На гей-сайтах я тоже побывал. Меня чуть не стошнило. В общем, я принял себя таким, как есть, и эту тему оставил в стороне. Мне и без того было, чем заняться. Уже в девятом классе я знал, где буду работать. Будущие работодатели наняли мне учителя, который один стоил всех математических школ вместе взятых.
– Кстати, почему ты учился в обычной школе, а не в математической?
– Я тяжело схожусь с людьми, мне не хотелось менять окружение.
Как у него все просто. Похоже, он с раннего возраста сам управлял своей жизнью. Видимо, и на работе был сам себе хозяином. Сколько раз я звонила ему, нуждаясь в помощи, и он тут же срывался с места. Ни разу не последовало отговорок: «Мне нужно что-то доделать, подожди полчасика…». Женька продолжал.
– В общем, я был сосредоточен на работе, к которой недавно приступил, и в гораздо меньшей степени на учебе в школе. И вдруг все изменилось. – Он посмотрел на меня и улыбнулся. – В тот день Тамара Семеновна велела нам после физкультуры собраться в классе. Ты пришла туда в спортивной форме – трикотажных брюках и короткой футболке. Я случайно посмотрел на тебя, когда ты подняла руки, чтобы заколоть волосы, и у тебя оголилась часть живота, на самом деле, узкая полоска. А меня прошибло! В голове помутилось, мышцы живота сжались, да и все остальное будто мне не принадлежало. Я потерял контроль над собой, боялся грохнуться в обморок, настолько сильными были ощущения. Еле высидел до конца классного часа, потом помчался домой и рухнул на кровать. Постепенно возбуждение ослабевало, а в голове прояснялось. Я понял, что произошло, и почувствовал себя счастливым. Значит, я не какой-то урод, а обычный парень! Хотя, не совсем, – тут же оговорился он, – другие девчонки, женщины и фривольные картинки по-прежнему оставляли меня равнодушным. Только ты вызывала во мне подобные чувства. Я проверял.
Вместо того, чтобы почувствовать себя польщенной, я ощутила себя этаким эксклюзивным куском мяса, который (только он!) смог пробудить аппетит у больного анорексией. Впрочем, дальнейшие Женькины высказывания были более лестными. На его лице появилась мечтательная улыбка. Он рассказывал, как ему нравилось за мной наблюдать, слышать мой голос. Вскоре его перестала устраивать роль постороннего наблюдателя. Преодолев свою замкнутость, он стал проявлять ко мне открытый интерес и, не получив отпора, воодушевился. Мы подружились. Наше общение стало ему необходимо, как воздух. Иногда инстинкты давали о себе знать, но он боялся меня испугать, да и в себе не был уверен. Он был готов довольствоваться малым, но понимал, что рано или поздно я захочу большего, так что придется переводить отношения в новую фазу. Ему нравилось со мной целоваться, хотя далеко не всегда наши упражнения вызывали у него вожделение. Уверенности в себе не хватало, но однажды он все-таки решился на активные действия. В тот день мы отвезли бабушку в деревню, после чего зашли ко мне домой и сели пить чай.
– Ты пила чай, а я сидел и не мог оторвать от тебя глаз, – рассказывал он. – Мне все в тебе нравилось – твое лицо, то, как ты двигаешься, как смеешься. Во мне поднялась такая мощная горячая волна, что я уже собой не владел – схватил тебя и потащил в твою комнату. Ты вроде бы не возражала. Все было замечательно, а потом – как отрезало. Я в ужасе высочил из твоей квартиры и всю ночь не спал, читал в интернете о подобных случаях и готовил речь, которую произнесу перед тобой завтра. Но на следующий день ты огорошила меня известием, что влюбилась в другого. Не знаю, как выжил.
Он неделю, как и рассказывала Наталья Сергеевна, не ел, не спал, даже работа перестала его интересовать. В те ужасные дни он понял, что, если я совсем исчезну из его жизни, то она потеряет всякий смысл и, смирив гордыню, позвонил мне и предложил свою дружбу. По счастью, я ее не отвергла. Он видел, как я счастлива, и смирился с тем, что не он, а другой мужчина сделал меня счастливой. До этого разговора я и не подозревала, насколько сильными были его чувства. Он выглядел таким отстраненным, что казался холодным. Я знала лишь то, что Женька был настоящим другом и всегда приходил на помощь, когда я в этом нуждалась. Но, оказывается, с его стороны была не только дружба, но и Любовь. А с моей?
Женькина исповедь была не только подробной, но и очень эмоциональной, чего я от него совсем не ожидала. С виноватым видом он поведал, что в скорбный день бабушкиных похорон чувствовал себя невообразимо счастливым – он не только смог меня утешить, но и сделал СВОЕЙ. О рождении дочери он рассказывал с неменьшим воодушевлением, а уж, когда узнал, что является и биологическим отцом, был на седьмом небе от счастья, ощутив себя полноценным мужчиной. Он старался сделать для меня и дочери все, что было в его силах, чтобы мы ни в чем не нуждались и были счастливы. До недавнего времени ему казалось, что наша совместная жизнь меня устраивает, но оказалось – это не так. Он решил пройти полное обследование, что и сделал.