– Да, спальня и кабинет совмещены.
– Странно. Неужели он не мог купить квартиру побольше?
– Нас и эта устраивала, – буркнула я.
В ящиках стола было полно всяких флэшек и жестких дисков.
– Вы не возражаете, если мы все это заберем?
Наверное, с моей стороны было легкомысленно отдавать что-либо неизвестным людям, ведь они мне никаких документов не предъявляли, но в тот момент я еще не отошла от похорон, да еще находилась под гипнозом слова «Секретность». Женька окружил свою работу такой тайной, что я боялась туда соваться. То, что он мог заниматься какими-то неблаговидными делами, мне и в голову не приходило. Его ноутбук они тоже прихватили, предложив возместить его стоимость, но я отрицательно покачала головой. Женька любил свою работу, и мне не хотелось, чтобы из-за его смерти она пострадала. Оказалось, что моим визитерам и этого мало. Они хотели осмотреть всю квартиру, другими словами, обыскать. Поначалу все во мне воспротивилось, но потом я решила, что, сказавши «А», нужно сказать и «Б». Я ведь разрешила им осмотреть Женькин стол, так почему бы и все остальное не осмотреть? Мне скрывать нечего. В то, что Женька мог украсть какую-то информацию у своего работодателя, я не верила. А если что-то взял для работы, то наверняка положил в стол. Но у помешанных на секретности свои тараканы в голове.
– Значит, обыск? – недружелюбно осведомилась я.
– Нет, всего лишь осмотр, – не слишком убедительно возразил безымянный тип. – Ели вы возражаете, мы сразу уйдем.
– Обыскивайте. Только Женька вряд ли что-то прятал, не такой он был человек.
Они покивали головами, но тут же вызвали помощников. Те появились так быстро, что я подумала, будто они ждали возле подъезда. Теперь, зная, где находится офис, думаю, они примчались оттуда. Я настояла на том, чтобы при обыске присутствовала Марта, объяснив это тем, что она лучше знает, где что лежит. Они переглянулись, но возражать не стали. Только спросили:
– Она надежный человек?
– Вполне.
– Не хотелось бы, чтобы об этом эпизоде кто-нибудь узнал. Вы понимаете?
– Понимаю, – усмехнулась я, – секретность.
– Вот именно.
Обыск они производили вчетвером, очень тщательно и аккуратно и, конечно, ничего не нашли. По их виду нельзя было определить, довольны они этим обстоятельством или разочарованы. Похоже, в их фирме невозмутимые маски вместо лиц обычное дело. Напоследок Валентин Иванович сказал, что Лизе положена пенсия за утрату кормильца, и они сами побеспокоятся о ее оформлении. Такая забота несколько сгладила неприятное впечатление от их визита. Когда они ушли, Марта еще долго ходила по квартире, что-то подправляя, хотя в этом не было необходимости, и ворчала себе под нос. Я примерно так же вела себя в мастерской. Прикосновения чужих рук к личным вещам – неприятное испытание. Мы с Мартой никогда не обсуждали тот эпизод, а я постаралась тут же выкинуть его из головы, посчитав неизбежным злом, которое всегда сопутствует потерям. Теперь, в свете новых обстоятельств, возможно, еще не раз придется вспомнить тех мужчин, все их слова, сам обыск, но не сейчас.
Я огляделась. Облака немного разошлись, так что почти не потемнело, но людей на берегу поубавилось. Собачники исчезли, лишь в отдалении прогуливалась какая-то парочка, да неподалеку пожилой мужчина курил, глядя на противоположный берег. Половина первого! Катя мне ни разу не позвонила, значит, уснула. Вот и хорошо. Ей необходимо отдохнуть, да и мне тоже. На обратном пути я попыталась подытожить то, к чему пришла в результате сегодняшних воспоминаний и размышлений. Любила ли я Женьку? И поняла, что опять не могу однозначно ответить на этот вопрос, хотя в ходе сегодняшних размышлений уже не раз это делала. Мои воспоминания были очень сумбурными, и каждый период жизни вызывал разные чувства, подчас противоположные. Но разве так обязательно навешивать на чувства общепринятые названия? Если принять за эталон любви те чувства, которые я испытывала к Олегу, то Женьку я не любила. Но ведь любовь может быть разной. В любом случае, он был мне очень дорог, и после его смерти в моей жизни образовалась такая брешь, которую вряд ли кто-то сможет заполнить. Но у меня есть дочь, есть моя работа, мне есть, ради чего жить!
Глава шестая
Катя