– Что, я ужасно выгляжу? – озабоченно спросила я, поправляя волосы.
– Напротив. Без этих твоих защитных доспехов ты выглядишь нежной и уязвимой, что мне очень нравится.
После этих слов мы оба почувствовали неловкость, и Игорь вернулся к роли сиделки. Поинтересовался, как у меня обстоят дела с пропитанием. Я честно ответила, что не очень. Заглянув в холодильник, он убедился, что так и есть. Он все-таки нашел пакетик с кашей быстрого приготовления, быстро ее приготовил и заставил меня съесть. Затем развел в чашке какой-то порошок, который я еле протолкнула в себя. Только после этого немного угомонился и сопроводил меня в спальню.
– А теперь, – сказал он, – дай мне твои ключи. В обеденный перерыв принесу тебе продукты.
После еды и принятого лекарства я почти мгновенно уснула и проспала несколько часов. Проснувшись, обнаружила на тумбочке возле кровати записку: «Я сварил тебе куриный бульон и яйца. Обязательно поешь, затем выпей лекарства (см. инструкцию). Ключи занесу после работы. Игорь.». Прочитав записку, я улыбнулась. Оказывается, очень приятно, когда о тебе заботятся. Похоже, мой план не так уж и плох, все-таки какое-то движение, а вперед или вбок – жизнь покажет. Сколько можно топтаться на месте?
Глава восьмая
Вероника
Я сидела в удобном шезлонге на террасе и куталась в теплую кофту. В отличие от субботы, которую мы с детьми провели на озере, в воскресенье погода не радовала. Стало прохладно, а потом и дождь зарядил. Леша, старший внук Натальи Сергеевны, проводил время со своими друзьями-подростками, появляясь дома только для того, чтобы подкрепиться. Трое остальных разместились возле меня и играли в карты. Бабушка недавно научила их играть в «дурака», и они с упоением отдавались новому занятию. Наверное, это занятие не лучшее для детей, но для того, чтобы угомонить шумную троицу, любые средства годились.
Эта двухдневная передышка была мне нужна, как воздух. Слишком много впечатлений для одной недели. Признаюсь, я надеялась, что выставка будет успешной, но на такой ажиотаж никак не рассчитывала. За эти дни я выслушала восхвалений в свой адрес больше, чем за всю предыдущую жизнь, неизмеримо больше. Постоянные интервью, съемки, встречи с «нужными» людьми меня ужасно напрягали. В пятницу я сказала Тамаре, что пора закругляться с рекламой. Она была со мной не согласна, говорила, что нужно «ловить момент». К тому же, у меня имелись обязательства перед издательством. Моя выставка была задумана не как благотворительная акция, а как часть рекламной компании. Половина эскизов была уже продана, но картины останутся на своих местах до окончания выставки. В киоске шла бойкая торговля книгами с моими иллюстрациями. Более того, резко возросли продажи этих книг в магазинах по всему городу. Поступали различные предложения о совместной работе, в частности, от других издательств. В пятницу появился владелец издательства «Весы», недавно вернувшийся из зарубежной поездки, с предложением контракта. Условия были очень выгодными, а он был таким убедительным, что я еле устояла. Но это, так сказать, профессиональный фон, произошли события и личного плана, от которых я никак не могла опомниться.
В прошлую субботу, занимаясь подготовкой к выставке, я находилась во взвинченном состоянии, опасаясь чего-нибудь не успеть. Я распаковывала картины, а двое помощников, которых прислало издательство, вешали их на стены, где нужно, устанавливая новые крюки. Работа двигалась споро, и я понемногу успокаивалась. Но в это время одному из помощников позвонили с сообщением, что его сын получил травму, возможен перелом, и он тут же умчался в больницу. Оставшемуся в одиночестве Коле стало труднее справляться, и я опять занервничала. В это время в галерее появился симпатичный парень. Подойдя ко мне, он поздоровался и спросил:
– Вы Вероника Верховцева?
– Да. А вас из издательства прислали? – Наверное, Сергей позвонил и попросил прислать замену.
– Можно и так сказать, – ответил незнакомец, затем протянул руку и представился:
– Артем Фролов.
– Отлично! – радостно воскликнула я. – Включайтесь в работу, а то мы недавно лишились одного помощника.
Он хотел что-то сказать, но я так уставилась на него, что он передумал. То, что он симпатичный, я заметила сразу, но то, что у него разные глаза – один светло-карий, а другой голубой, заметила только сейчас.
– Гетерохромия, – сдержанно произнес он. – Могу сразу вас успокоить и избавить от сочувствия. Других патологий с глазами нет, меня с самого детства не раз обследовали.
– Я и не думала вам сочувствовать. Простите мою непосредственную реакцию. Просто это очень необычно и… красиво.