– Боюсь, времени у нас было маловато, – процедил он, – и пришлось купить все готовое в супермаркете.
– Слава богу, – откликнулся Эрик. – Терпеть не могу, когда меня пичкают домашней стряпней. Новая мода пошла: приходишь к кому-нибудь на обед, и тебя травят кулинарными изысками, которые приличные люди постесняются испытывать на лабораторных крысах.
Это мне тоже показалось довольно смешным, но Джерард усмотрел в словах Эрика начало долгой ссоры и упускать такой случай не собирался.
– На лабораторных крысах я ничего испытывать не стал бы, – заявил он.
– О боже, – испугался Эрик, – вы ведь не пресмыкаетесь перед коровами?
– Что-о-о? – не понял Джерард.
– Ну, вегетарианец. Они считают, что лучше женщинам выжигать себе глаза некачественной косметикой, чем причинить зло опасным сельскохозяйственным вредителям. Скажу я вам, если б вы видели, что может натворить в курятнике одна-единственная лисица…
– Каким еще вредителям? – смеясь, спросил я.
– Кроликам. И другим подлым тварям.
– Кажется, вы полагаете, что убивать животных ради забавы нормально? – встрепенулся Джерард, не поняв, что Эрик шутит.
– Более чем нормально. Необходимо. Это важный этап взросления. По-моему, надо сделать его обязательным для всех. Ввести в средней школе экзамен по охоте. Понимаете, это научит детей ответственности и даст им понять, что жизнь трудна. Помню, когда я мучил свою первую кошку…
– Позвольте ваше пальто, – усмехнулся я. Лидия, та вообще заходилась от смеха. Эрик мне нравился, определенно нравился. Вряд ли он отличался особой чувствительностью, но мне было радостно видеть Лидию с нескучным человеком – то есть таким, каким я считаю себя.
Джерард, однако, решил дать гостю понять, что снимать верхнюю одежду преждевременно.
– Ты что, придурок, оборзел? – спросил он. Я думал, общий смысл вопроса до Эрика дойдет сразу, хотя реакция аудитории его, судя по всему, не особо интересовала. Некоторые прячут светильник своего негодования в укромных местах, но иногда случается так, что прятать негде. Джерард понятия не имел, зачем ему что-либо прятать. Он своих эмоций не стыдился.
– Нет пока, – спокойно ответил Эрик, до глубины души удивив меня умением настолько игнорировать оскорбление. – Я действительно полагаю, что вегетарианство следует запретить; оно непатриотично. Британской мясной промышленности ваша поддержка необходима. Если то, чем вы собрались нас потчевать, тоже вегетарианское, я есть не буду.
Обожаю такой юмор. К тому же в наше время он весьма распространен.
Когда мы садились за стол, Лидия настолько развеселилась, что я испугался, не хватит ли ее удар.
– Да, все вегетарианское, – подтвердил я. – Сам я не вегетарианец, я бы не выдержал, но есть мясо в приличной компании становится все труднее и труднее.
– Вы серьезно? – спросил Эрик, как будто ему только что сказали, что в будущем ему придется самому стирать себе белье.
К этому моменту Лидия от смеха уже практически билась на полу в конвульсиях.
– Хотите, я состригу вам в тарелку пару собачьих шерстинок? – с неподдельным воодушевлением предложил Джерард.
– То есть блюдо рыбное? – уточнил Эрик. Мы с Лидией дружно грохнули.
– Рыбное блюдо – как это по-пролетарски, – заметил я.
– Нет, это чили син карне по рецепту Линды Маккартни, – ответил Джерард. – Сиииин карне. Без мяса.
Сиииин он прогудел угрожающе низко, как реактивный самолет, теряющий высоту над Уральскими горами.
– Надеюсь, вы не обидитесь, – сказал Эрик Джерарду, дав мне основание верить, что надежда его беспочвенна, – но есть эту гадость я не могу.
Теперь Лидия колотила рукой по столу и блеяла, как детеныш мула, только что нашедший маму после долгих поисков. Мне показалось, с последней шуткой Эрик несколько переборщил. Видел же, что до Джерарда не доходит.
– Ну и хрен с вами, – веско заявил он.
– Это он в тюрьме набрался, – извинился за друга я.
– В вине тоже мяса нет, – продолжал Джерард. – Может, выйдете и купите себе кровяного пудинга в качестве приправы?
– Чтобы никому не доставлять беспокойства, – сказал Эрик, и я задумался, что такое в его понимании беспокойство, – я выскочу на минутку и куплю картошки фри с копченой колбасой. По дороге к вам мы проходили мимо киоска.
И действительно вышел, громко хлопнув дверью.
Когда через пять минут он не вернулся, из этого можно было сделать два вывода: или шутка затянулась, или никто и не думал шутить. Еще через десять минут я осознал, что, должно быть, Эрик говорил серьезно. Уж не знаю, что он подумал обо мне, если я ржал над тем, как он мучил кошку, или о Лидии, досмеявшейся до икоты. И потом, всерьез могло быть сказано далеко не все. Я посмотрел на Лидию, отбивавшую на столе какой-то странный ритм, и подумал: «Это до чего же надо было дойти, чтобы связаться с таким типом». Так стрелок в окопе отстреливается до последней пули, не заботясь, от чьей руки погибнет сам, лишь бы поскорей.