– Ты спала с ним, я же слышал, – сказал Джерард. В скобках замечу: это вряд ли, поскольку палатка Плохого Мальчика находилась в доброй сотне метров от наших.
– Ты ослышался, – возразила Лидия. – Я спала в его палатке, и все.
– Тогда кто такой Эрик? – спросил я, готовясь сменить тему.
– А ты откуда знаешь? – зазвеневшим от гнева голосом осведомилась она.
– Просто слышал, что у тебя новый парень и зовут его Эрик.
– Если уж ты спросил, Эрик мой… – начала Лидия.
– Не переводи разговор. Если ты с ним не спала, откуда доносились те звуки? – не отставал Джерард.
– Это я спал с его сестрой, – сказал я, что было наглой ложью, но хорошо пришлось к слову, было неожиданно и украшало беседу, а главное – Джерард мне позавидовал. Не тому, что я спал с ней, – уверен, она ему не понравилась, – а тому, что я вообще спал не один. Что судьба послала мне женщину, переспать с которой я был не прочь, а ему не послала никого. Так бы оно все и закончилось, ко всеобщему удовольствию, но я позабыл об Элис.
Я не столько видел, что Джерард улыбается, – соблюдая правила хорошего тона, он устроился на заднем сиденье машины, пустив вперед Лидию, – сколько чувствовал его улыбку затылком.
– Очень интересно, – заметил он.
– Я пошутил! – не сдавался я, сбавив скорость, чтобы без эксцессов объехать стадо тонкорунных домашних животных, из которых, если не ошибаюсь, делают свитера.
– Эрик – мой… – повторила Лидия.
– Ну да, ну да, – усмехнулся Джерард. – Хорошо тебе было, а?
– Эрик – мой… – снова завела Лидия. Хотя видеть ее глаз я не мог, по ее тону я понял, возникло впечатление, что слезы хлынут вот-вот.
– Я с ней не спал.
– Вчера ночью тебя не было в палатке.
– Эрик – мой…
– Я спал в машине, с собакой.
Честно, именно там я и спал. Джерард все время портит воздух.
На слове «собака» Джерард скорчил политически некорректную гримасу и спросил:
– Ну, и как оно? Видишь ли, я провожу опрос…
– А как же тогда новый друг? Давай-ка об этом поподробнее, – обратился я к Лидии.
– Не увиливай. Ты ее трахнул, – уверенно заявил Джерард.
Я притормозил, давая каким-то бродягам перейти дорогу. Они почему-то сказали мне «доброе утро», хотя, уверен, раньше я никогда в жизни их не видел. Джерард машинально ответил «доброе утро», Лидия одними губами говорила что-то про Эрика, я согласно мычал. Пес важно гавкнул.
– Ты ее трахнул, – твердил Джерард, скрестив, насколько я видел в зеркало заднего обзора, руки на груди.
– Эрик мой жених, на прошлой неделе он сделал мне предложение, – добавила наконец Лидия.
– Подумать только, Лидия, и ты ничего нам не говорила, – пробормотал я, сгорая от нетерпения разделаться с Джерардом.
– Поздравляю, – буркнул Джерард, ткнув меня в спину, и одними губами произнес в зеркало: «Ты ее трахнул».
– Какой он из себя? Нет, Джерард, я ее не трахал.
– Абсолютно не такой, как вы, – ответила Лидия.
– В Пензанс сюда, – сказал Джерард.
– Спасибо, Джерард. Туда, где большой дорожный знак с надписью «Пензанс»? – уточнил я. – Слушай, Лидия, а можно я приду на свадьбу не один?
Джерард заерзал на заднем сиденье, засопел и наконец не выдержал:
– Ты никогда не приходишь на свадьбы не один, вечно бросаешь своих девушек дома, чтобы случайно не упустить лишний кадр. Ты и собственную невесту уговорил бы в день свадьбы остаться дома, чтобы развлечься в свое удовольствие. Кого ты приведешь, придурок?
– Элис, – ответил я.
– Это мы еще посмотрим.
– А можно мы все-таки поговорим о поворотном моменте в моей судьбе? – вмешалась Лидия.
– Извини, – согласился я. – Так о чем мы должны тебя спросить?
– У меня все плохо, – вздохнула Лидия. – Просто ужасно.
– С Элис ты не пойдешь, – отрезал Джерард, когда я въезжал на большую автостоянку у моря. В конце концов я добился, чего хотел: по крайней мере, заставил его забыть, какую глупость сболтнул насчет сестры израильского хиппи.
Процедура опознания тела Фарли оказалась короткой. Я даже не взглянул на него, и Лидия тоже, несмотря на то что в восьмидесятых годах был у нее странный период, когда она часами слушала эзотерическую музыку и говорила об очаровании смерти. К слову, я удивлен, как наша дружба пережила это скучнейшее время, и порой думаю, что теперь Лидия во всем мирится с нами из благодарности.