— Привет, — сказала женщина, разглядывая Татьяну сверху вниз.
— Привет, — выдавила девушка, опешив. — Мы к Ладе.
— Хахаль твой? — хмыкнула Арина на Русика.
— Что? Нет! — воскликнула девушка.
Парень быстро замотал головой.
— Да ладно, мне без разницы. Только оргии тут не устраивайте.
— Ну, мааам, — недовольно протянула за ее спиной Лада и помотала головой, закатив глаза.
Арина с усмешкой посмотрела на сконфуженных Татьяну и Русика и позволила им войти. Как только гости перешагнули дверной порог, хозяйка квартиры потеряла к ним интерес. Ребята, опешившие и скованные смущением, наблюдали за женщиной. Арина, не испытывая неловкости (как казалось Татьяне, у нее это чувство отсутствовало с рождения), поправила прическу, подтянула грудь и надушилась, заставив Русика несколько раз чихнуть.
— Будь здоров, — сказала она, накидывая пальто на плечи. — Все, я пошла. Люблю тебя.
Арина чмокнула дочь в макушку, на что та только поморщилась, и вышла вон, громко хлопнув дверью. В этом простом жесте было так много того, чему Татьяна завидовала. Когда-то и ее отец мог так легко поцеловать в голову, обнять и признаться в любви. И она могла ему ответить взаимностью. В отцовских объятиях было тепло и мягко, только тогда она этого не понимала. Отец просто любил ее каждую секунду и она ни секунды в этом не сомневалась и ни секунды не испытывала в любви недостатка. И до этого момента не ощущала, как остро, оказывается, испытывает этот недостаток сейчас. Матери же у нее никогда не было. Она и не знала, какой должна быть мать, но, пожалуй, от такой, как Арина, не отказалась бы.
Мысли ее перебила Лада, пожелавшая поскорее познакомиться с Русиком. Девчонка широко заулыбалась и со всей присущей доброжелательностью пожала парню руку. Только после этого Татьяна их представила друг другу. Немного потоптавшись в прихожей, они перешли в комнату, где, усиленно кликая мышкой, за компьютером сидел Юра. Увидев незнакомого парня, он встал и подошел к нему, чтобы поздороваться. Девушке просто кивнул.
— Ну, что покажем наш номер Русику? — спросила Татьяна с порога.
Юра вернулся за компьютер управлять музыкой. Лада жестом пригласила гостя в кресло, а сама встала посередине комнаты. Татьяна пристроилась за ней. Представление началось.
Танец получился винегретом стилей и жанров, до конца не определенных даже самой Татьяной. Начинался с контемпорари, иногда, подстраиваясь под Ладин речитатив, переходил в хип–хоп с примесью гоу-гоу, вога и вакинга. Самыми коронными получались классические элементы и вращения из балета на припеве, а сразу после танец резко обрывался и начинался заново с контемпорари. Какие-то движения Татьяна взяла из головы, точнее так двигаться ей подсказывало тело. Это был неопределенный стиль, хотя, знатоки, вроде Светы, наверняка, смогли бы отнести их к тому или иному жанру. Татьяна же действовала интуитивно.
В танце она пыталась показать романтические чувства девушки к парню, которая еще не знает, взаимно это или нет, потому сомневается, мечется, страдает и в то же время воодушевлена любовью. То она порхала, как бабочка, то импульсивно дергалась или металась из одного угла невидимой сцены в другой, а потом сжималась, раскрывалась и, наконец, успокаивалась.
Закончив, обе девушки обратили вопросительные взоры к Русику.
— Неплохо, — сказал он. — А какие эффекты вы хотите добавить?
— Мне кажется, начать надо с бабочек, — заявила Татьяна. Она обдумала эту идею заранее. — Сделать проекцию на Ладин живот, как будто у нее там бабочки порхают, а потом они разлетаются по сцене.
Русик слушал ее, почесывая затылок и глядя в одну точку на боковой стене, видимо, переводил словесную фантазию Татьяны в порядок технических действий и манипуляций в программе, которые должны были привести к видеопроекции.
— Прикольно, — оценила Лада, изобразив на лице вдохновленную задумчивость. — Только бабочки должны быть на тебе. Ты же будешь символизировать меня в танце. И обязательно голубые. Они разлетятся по сцене, а потом соберутся в два больших голубых глаза!
В поисках одобрения она оглядела друзей исполненным энтузиазма взглядом. Татьяна улыбнулась и закивала. Юра едва заметно поморщился, но, в итоге, тоже кивнул, правда, без улыбки. Татьяне показалось, что его корежила голубизна воспеваемых глаз.
— Глаза моргнут и снова рассыплются на бабочки, — закончила Лада.
— А потом из земли начинает расти трава, — предложила Татьяна. — Вот на этом моем движении, будто я ногой поднимаю ее из-под земли.
Она повторила вращение на одной ноге, а второй замахала волнообразно в воздухе.