Под Октябрьской площадью, в туннеле, дорожные рабочие укладывали асфальт. По обеим сторонам от «Жигулей» грохотала и содрогалась от напряжения наиновейшая дорожная техника. Катили огромные ярко-желтые грейдеры, пахнущие влажной смолой катки. Машины впереди еле ползли.
— Закон подлости. Когда спешишь, всегда так… — заметил Баракаев.
Наконец в конце туннеля показался все увеличивающийся белый квадрат набегающая панорама новой Москвы, потом — висячий мост, затейливая ограда Парка культуры имени Горького, на другом берегу — надпись «Аэрофлот» над крышами.
На Садовом, недалеко от нового здания МВД, Денисов неожиданно спросил:
— Ваш кожаный пиджак, он пропал?
— Вы имеете в виду…
В зеркале заднего вида отразились посерьезневшие глаза Баракаева. Денисов придвинулся ближе.
— У вас ведь на квартире был самочинный обыск? Правда? Надо все рассказать как есть.
Не сбросив куртку, Денисов подошел к окну. Потеснил колонию кактусов на подоконнике, присел.
Здание строили в начале века с учетом непредвиденных особенностей нового транспорта. Арочный свод кабинета опирался на колонну, придавая помещению вид монастырской трапезной.
Два происшествия — пропажа писем и использование преступниками, совершавшими самочинные обыски, той же самой ячейки для хранения украденных вещей — были фактами, не подлежащими сомнению.
Не вставая с подоконника, Денисов придвинул ближе стоящий на столе аппарат, набрал номер оперативной группы на Курском вокзале.
— Денисов. Хочу кое-что уточнить в связи с самочинными обысками.
— Рад слышать. — Трубку снял ночной инспектор, ему, как и Денисову, тоже не удалось выбраться домой. — Как раз сейчас разбираемся.
— Серьезная группа?
— Пока неясно. Много противоречивого.
— В чем именно.
— Одно на обысках брали, от другого отказывались…
— А что искали?
— По-моему, хрусталь, золотишко… Как на любой квартирной краже! Ночной инспектор задумался. — Но при этом делали вид, что ищут вещественные доказательства мнимых преступлений! Изымали декументы, записные книжки…
— А вещи?
— Привозили к вам. Оставляли в одной и той же ячейке.
— Понял.
Он набрал телефон склада забытых вещей, никто не отвечал. Денисов представил, как аппарат надрывается там, в подвальном помещении без окон, на стеллаже, среди невостребованной одежды и обуви. Наконец заведующий снял трубку:
— Вас слушают.
— Это Денисов. Кто из кладовщиков выдавал вещи по паспорту Баракаева?
— Вчера? — Заведующий остался верен себе, ответил не сразу, сначала полистал книгу. — Старший кладовщик Хасянов… Я в это время был на выемке.
— Хасянов работает?
— Да. Он нужен?
— Пусть мне позвонит. И никуда не уходит, пока мы не встретимся.
Ничего не произошло на вокзале за то время, пока Денисов и Сабодаш отсутствовали. Заканчивалась посадка на очередной поезд, бежала, потряхивая лотком, мороженщица. Проводница хвостового вагона нетерпеливо посматривала вдоль состава.
Денисов сбросил куртку, подошел к столу. В центре, под стеклом, лежала записка младшего инспектора: «Звонила Беата. Очень волнуется. Будет звонить в 11.30».
Денисов посмотрел на часы: до звонка еще оставалось время.
— Я не стал заявлять… — Баракаев достал сигареты, положил перед собою на стол. — Поймите: последние дни перед окончанием процесса! Могу ли я думать сейчас о другом?! И чего, собственно, я лишился? Пиджака? Транзистора?.. Мерзавцы эти, безусловно, рассчитывали найти деньги, чеки «Внешпосылторга». — Он пожал плечами. — Но откуда?!
— И все же? — Антон вынул очередную «беломорину».
— Кроме того, пошли бы сплетни… Как бывает? То ли у Баракаева украли, то ли Баракаев что-то у кого-то похитил. Не отмоешься. Кроме того, по этой статье обязательность сообщения в милицию не предусмотрена.
— Как все произошло?
— Я при обыске не присутствовал, дома была жена. Но информирован достаточно.
— Познакомьте в общих чертах.
— Возбуждается уголовное дело?
— Не нами, — вмешался Денисов. — Но у нас свой интерес.
Он сообщил о самочинном обыске в 68-е отделение — по месту жительства Баракаева. Оттуда обещали подъехать.
— Преступники воспользовались «Москвичом»… — Адвокат передвинул сигареты на край стола, поправил пепельницу. — Машина, как я понял, была частная. Жена, к сожалению, не обратила внимания на номер. Вошли, зачитали постановление. Абсолютно неграмотное… Предложили пригласить понятых, Баракаев усмехнулся. — Жена позвала соседку. Они сказали, что одного понятого вполне достаточно… Смех!
Денисову показалось, что Баракаев относится к происшедшему серьезнее, чем хочет представить.
— Сколько продолжался обыск?
— Около часа.
— Что-нибудь взяли, кроме вещей?
— Записи, которые хранились в секретере. Несколько досье. Хотели создать видимость поиска доказательств… — Баракаев придерживался или делал вид, что придерживается той же версии, что и инспектор с Курского.
— Жена передала вам их приметы? — продолжал расспрашивать Сабодаш.
— Один в плаще, второй в короткой куртке с капюшоном.
— Как они объяснили жене, что с вами?
Адвокат улыбнулся.
— Тот, в куртке, сказал, что я арестован за хищение в особо крупных размерах…
— Вы говорили о поезде в Саратов… — сказал Денисов. — Это было до или после обыска?
— До. За два дня. В судебном процессе был перерыв, а у меня дело в кассационной инстанции в Саратове.
— Кража в поезде… Это не миф?
— Самое интересное, что кража действительно была. — Баракаев наконец закурил. — При тех обстоятельствах, о которых я рассказывал. Но только взяли бумажник. Пиджак унесли уже при обыске. И вот еще что: мне кажется, производивших обыск я как раз и видел тогда в поезде. После окончания процесса я все равно занялся бы этим делом…
— Почему он так волнуется? — спросил Антон, когда адвокат вышел встретить жену, она должна была подъехать на вокзал. — Все позади. У нас к нему претензий быть не может. Преступники пойманы. Чего ему волноваться?
Денисов пожал плечами:
— Может, как раз дело в том, что они пойманы?
Раздался звонок телефона. Денисов снял трубку.
— Ничего не прояснилось? — спросила Беата.
— Пока нет. — Денисов показал Антону на трубку параллельного аппарата, теперь они могли слушать вдвоем. — А как у вас? Заходили в экспедицию?
— Туда ничего не поступало. В дирекцию тоже.
— Значит, все по-прежнему?
— По-прежнему. — В голосе чувствовалась решимость отчаявшегося человека. — Сижу как на иголках. Кажется, что вокруг меня что-то происходит. Вообще-то я жуткая паникерша.
— Не похоже.
— Вы меня плохо знаете. Просто, когда я ставлю перед собой цель, меня не остановить. Я говорила с некоторыми сотрудниками…
— Тоже занимаются износоустойчивостью?
— Да. Постаралась предупредить… Но я далеко не со всеми могу объясниться откровенно.
— Скажите… — Денисов никогда раньше не сталкивался с работой научно-исследовательского института, поэтому был особенно осторожен. Тема одна, а занимаются разные лаборатории… Так бывает?
— Для этого надо знать Максимова.
Денисов схватился за ее фразу.
— Я не совсем все представляю. Вернее: все совсем не представляю. Что за человек Максимов?
— Если одним словом: «неудачник».
— А если полнее?
— Попробую объяснить, пока никого нет. Ему предсказывали большое будущее. Он был в семинаре… — Она назвала фамилию, которая ни о чем не говорила Денисову. — Есть такой международный справочник — «Индекс цитируемости». Там фамилии ученых всего мира, кто и где в своих трудах на них ссылается. Так вот, у Максимова высокий индекс цитируемости… Понимаете?