— Как и вообще вся немецкая техника! Но я думаю, что нам не следует пользоваться минами замедленного действия, несмотря на всю их надежность. Опыт советских партизан, который мы внимательно изучаем, свидетельствует о наибольшем успехе управляемых мин. А почему, господин Стецюк?
— Уж это-то яснее ясного, господин майор. Неуправляемая мина взорвется ведь под любым паровозом, как только сработает ее часовой механизм. А управляемая по выбору, по воле минера-диверсанта. А он выберет только тот, который…
— Правильно, господин Стецюк! Мы, однако, не имеем пока возможности пользоваться всеми теми способами, какие применяют партизаны. Они держат под угрозой чуть ли не каждый километр нашего рельсового пути и изобретают всё более изощренные средства его разрушения. У нас, к сожалению, нет еще такого количества диверсантов, поэтому мы должны выбирать лишь самые эффективные методы подрывания советских воинских поездов. Следовательно, пока только с помощью управляемых мин.
— Но для этого, господин майор, потребуются очень смелые, самоотверженные подрывники, — осторожно замечает Азаров. — Ведь нужно будет сидеть в засаде у самого железнодорожного пути и выдергивать чеку из взрывателя только в тот момент, когда паровоз поравняется с вами. А по путям ходит охрана… И даже когда произойдет крушение, не все же погибнут. Оставшиеся в живых сразу же начнут прочесывать местность…
— Знаю, знаю! — смеется Вейцзеккер. — Мы сами это делаем. Потому-то и нужны нам такие надежные люди, как вы.
— А во мне почему так уверены?…
— Опыт и интуиция, — снова смеется Вейцзеккер. — А попросту говоря — нюх. Я ведь за время войны не одного предателя разоблачил и отправил куда следует, а точнее — на тот свет.
— С предателями разговор, конечно, короткий, — соглашается Азаров. — Но неудачи при осуществлении диверсии и оттого ещё будут происходить, что кое у кого нервы могут подвести…
— А для меня трус и предатель — одно и то же, — жестко говорит майор, решительно вставая из-за стола. — Ну, на сегодня всё! Господин Дыбин отвезет вас после обеда на строительство ветки, и вы там ко всему по-хозяйски присмотритесь. А пока идите отдыхать. Где, кстати, вы его устроили, господин начальник полиции?
— Пока в доме Куличева, господин майор. И вообще, по-моему, там лучше всего. На легальном положении, так сказать… И ведь это естественно — родной племянник Куличева, прямой наследник его имущества…
— Ну ладно! — прерывает его Вейцзеккер. — Пусть пока живёт там. Обеспечьте только ему охрану. Я не задерживаю вас более, господин Стецюк.
Как только Стецюк-Азаров ушел, Вейцзеккер спросил начальника полиции:
— Вы не знаете, господин Дыбин, не сохранилось ли среди бумаг Куличева какого-нибудь письма, присланного Стецюком своему дяде из Миргорода?
— Одно, помнится, обнаружилось в архиве покойного.
— Ну так пришлите его мне. А Стецюку дайте написать какую-нибудь заявку и обязательно расписаться.
— Понимаю вас, господин майор. Он, значит, вызвал у вас подозрение…
— Наоборот — произвел очень хорошее впечатление, но, как говорится, доверяй, да проверяй.
— Тоже понятно, господин майор. Я дам ему заполнить анкету по учету кадров.
— Я же сказал вам — пусть напишет какую-нибудь заявку. На необходимую для обучения диверсантов взрывчатку, например. И никаких анкет. Пусть считает, что он у нас вне подозрений.
После сытного обеда, приготовленного Марфой, Азаров в сопровождении Дыбина выехал на его персональной машине к месту прокладки железнодорожной ветки. Так как ни подводить её к городу, ни присоединять к главной магистрали не предполагалось, строительство велось на полпути между станцией и городом, километрах в трех от Овражкова.
Сделано пока немногое. Главным образом — земляное полотно, которое должно послужить основанием для верхнего строения пути. Из механизмов тут только тракторный скрепер да грейдер-элеватор. На работе занято всего человек двадцать пять.
— Из тех, что в твоей школе будут, здесь лишь пятеро пока, — сообщает Азарову Дыбин, кивая в сторону рабочих. — Я тебя с ними сейчас познакомлю.
— А они знают уже про эту школу?
— Я наметил их по списку твоего дяди, но с ними будет еще Вейцзеккер беседовать, и они пока о школе этой ничего не ведают. Так что смотри не проговорись. Может, Вейцзеккер ещё и забракует кого-нибудь из них.
— А работенка тут, я вижу, не очень ударная, — скептически замечает Азаров. — Да и техники почти никакой.