Вероника была похожа на Даниила, причем не только внешне, но и характером. Она с самого детства была жутко рассудительной и довольно изворотливой. На множество моих родительских наставлений она находила ответы, причем такие, что возразить становилось трудно. Конечно я не редко давила ее материнским авторитетом, но дочь удивительно все понимала и порой покорно слушалась меня, намекая при этом, что знает, как мне важно сохранять лидирующую позицию. Я всегда видела в ней Даниила, и наверное была даже рада, что она пошла в него. Только сейчас от этого еще больнее сжималось сердце, а главное я в который раз осознавала, что Ника действительно повзрослела, и даже стало немного грустно, что дети так быстро растут.
- Никуш, я когда-нибудь смогу тебе все объяснить, ты обязательно меня поймешь, но сейчас еще рано об этом говорить. – я попыталась увести тему, но дочь сразу напомнила, что несмотря на взросление, она все еще ребенок, которому многое пока не доступно. От моих слов Вероника фактически вспыхнула, ударив меня словами в самое больное место.
- Папа нас любит, а ты хочешь с ним развестись! – она вскочила с кровати и побежала на выход, затормозив у двери. – И тебя он очень любит, мама! Он сам мне говорил!
Ее последняя фраза прозвучала словно выстрел в голову на поражение, поэтому стоило дверному замку щелкнуть, намекнув, что дверь плотно закрыта, я окончательно сдалась захватившими меня эмоциям и разрыдалась в подушку.
Глава 4. Время пошло
Даниил
***
После суда в наших отношениях с Марго ничего не изменилось, скорее происходящее напротив все отчетливее намекало, что еще немного и я в самом деле стану холостым. Время до следующего слушания, за которое появился шанс к реальному примирению, утекало словно песок сквозь пальцы. Я прекрасно понимал, что все в мои руках, главное сделать шаг, но все равно продолжал тратить время на рабочие вопросы, игнорируя внутреннее желание поговорить с женой. Тогда перед слушанием я был серьезно настроен на разговор, но обстоятельства явно были против, ведь когда я приехал к зданию суда, телефон фактически разрывался от сообщений и звонков Лискова, которые пока нельзя было игнорировать, ведь именно он занял после меня место заместителя гендиректора. Однако стоило пропустить один из входящих, находясь непосредственно перед судьей, он словно ушел в подполье и не то, что больше не писал и не звонил, даже не отвечал. После говорить уже не захотела Марго, а ее последние слова о личном желании развестись лишь внушили сомнение и сильно разозлили. Естественно немного остыв, я осознал, что это была лишь ее защитная реакция, ведь она по-прежнему была уверена в том, что у меня кто-то появился.
В целом из-за раздельного проживания я впервые узнал, насколько сложно мне банально пересечься с женой. Новую фирму разместили в другом бизнес-центре, поэтому последние несколько месяцев мы с Марго работали практически в разных концах города и до дома приходилось добираться гораздо дольше. Договориться с ней лично возможности также не было, ведь мои звонки она неизменно игнорировала. Таким образом, все упрямо складывалось против меня и против логичной возможности встретиться с Марго на нейтральной территории, чтобы спокойно разрешить наш конфликт.
Появившись в офисе после суда в своем не самом лучшем расположении, моментально был перехвачен Яной и обилием рабочих вопросов. Иногда казалось, что мы во всем здании работаем только с ней вдвоем, ведь все остальные держали со мной связь исключительно через нее. Даже мой так называемый заместитель чаще оставлял документы у Яны, избегая прямого общения. Мне безусловно было это удобно, особенно в новых условиях трещащей по швам семейной жизни. Пусть Яна отчасти была причиной этих проблем, она же являлась незаменимым помощником, чтобы я без лишних опасений мог оставить работу и эти самые проблемы решить. Однако, пока с некоторым успехом удавалось решать только дела фирмы, в то время как остальное словно находилось в заморозке.
На деле у меня были шансы поговорить с Марго, но я раз за разом упускал их, просто потому что боялся провокационных вопросов. Я не привык ей врать, даже что-то недоговаривать жене было для меня чем-то неправильным, а сейчас выходило так, что я так или иначе в какой-то степени увлекся другой. Пусть в моих мыслях не было измены, я не пресек всю ситуацию в зародыше, позволив тщеславию насладиться женским вниманием, а теперь довольно жестоко поплатился за это. Мне было отчетливо ясно, что я оставил Марго в сложный момент, пытаясь спрятаться от новой реальности, а теперь мог действительно потерять самое важное, что у меня было – мою семью. Именно это осознание того, что после случившегося с женой я по сути сбежал от ответственности, не позволяло мне просто откровенно с ней поговорить. Сколько бы я не готовился к разговору, я неосознанно избегал его, боясь признаться даже самому себе фактически в предательстве.