— Я… — начал он. — Сир, мне надо покормить свинок. Я… Полагается ли мне получить ленту об этом? У меня не было ленты.
Интор пристально посмотрел на него.
— Флориан, вы будешь заниматься СХ в свободное от работы в службе безопасности время. Ты можешь ходить в СХ в восстановительный период. Четыре часа восстановления за каждое успешное преодолевание Комнаты. На это не существует ленты. Подъем в 5:00, в 5:30 — тренировка, завтрак в 6:30, затем ленты, Комната или восстановление, в зависимости от плана, дневная трапеза, если сможете поймать ее, снова занятия по плану, вечерняя трапеза в 20:00, занятия по плану, отбой, как правило, в 23:00. Если у тебя будут проблемы, обращайтесь к Инструктору. Кэтлин знает. Спросишь у нее.
— Да, сир, — выдохнул Флориан, а в голове у него вертелось: А как же Энди? А как же свиньи? Они сказали, что я могу пойти в СХ. И потому, что Интор ответил, и из-за того, что он ужасно опасался, что это Назначение является в самом деле правильным, он нагнал Кэтлин.
Это была комната постановки, как в Игре, которую он знал. Его прежний Интор, сказал ему о Назначении, о том, что будут Комнаты, все это он знал: Комнаты будут похожи на те, которые он проходил раньше, и что с этого момента он будет скорее относиться к Безопасности, чем к СХ.
Но это было неправильно. Ему полагалось ночевать с девочкой. Его поместили в дом, который она знала, а он — нет. Вероятно, он совершит еще ошибки. Они всегда говорили, что Интор никогда не откажется побеседовать с тобой, но тот, который только что был, заставлял его опасаться, что он уже совершает ошибки.
Взять хотя бы его опоздание.
Он вошел в постановочную комнату позади Кэтлин; он знал, что это должна быть Комната, предназначенная для службы безопасности, так что он был не слишком удивлен, обнаружил, на столе ножи и пистолеты вместе с инструментами, однако он не хотел даже прикасаться к ним, и у него возникло неприятное ощущение в животе, когда Кэтлин взяла револьвер. Он схватил бокорезы и тестер для электрических цепей; Кэтлин взяла моток хорошего троса, а он принялся копаться в запасных частях, лежащих на подносе, подбирая некоторые из них и рассовывая по карманам по функциональному признаку.
— Электроника? — спросила она.
— Да. Военная?
— Служба безопасности. Ты знаком с оружием?
— Нет.
— Тогда лучше не бери. Какого типа твои Комнаты?
— Ловушки. Опасности.
Светлые брови Кэтлин приподнялись. Она кивнула с более дружелюбным видом.
— Засады. И обычно Враг. Он убьет тебя.
— Ловушки тоже.
— Ты молодец.
Он кивнул.
— Я думаю, да.
И снова пристально посмотрел на нее. Ее лицо продолжало внушать ему беспокойство. Как будто он знал ее. Он знал ее так, как знаешь о чем-то по лентам. Тогда она, возможно, тоже его припоминает, судя по ее взору. Не то, чтобы он был совершенно удивлен, разве что тем, что такое вообще произошло: ленты никогда не удивляли его. Он понимал, что если знает ее по лентам, значит, все правильно. В таком случае полагалось, чтобы она была для него, важна настолько, насколько важны его занятия, но ему не приходило в голову, что это произойдет до того, как он к кому-то будет привязан контрактом.
Но она была эйзи. Как он сам.
И она знала все о Назначении, а он — новичок, который постоянно совершает ошибки.
— Я думаю, что мне полагалось знать тебя, — сказал он, обеспокоенный.
— И я, — откликнулась она.
Никто никогда не уделял ему столько внимания. Даже Энди. И он ощутил трепет, поняв, что столкнулся с тем, кого ему предназначила лента.
— Почему мы партнеры? — спросил он.
— Я не знаю, — ответила она. — Однако, электроника полезна. И ты знаком с Комнатой. Расскажи мне, что ты знаешь.
— Ты входишь, — начал он, стараясь выложить все, быстро и полностью так, как сделал бы это перед Интором. — Там дверь. И могут быть любые ловушки. Если хоть одна сработает, ты проиграл. Иногда шум. Иногда гаснет свет. Временами кто-то преследует тебя, и надо не только победить его но и устанавливать ловушки. Иногда встречается автоматический замок. Временами встречается вода, и это по-настоящему опасно, если там обнаженная электропроводка. Но это имитация, и тебя на самом деле не убивает током.
— Смерть — это смерть, — возразила она. — Они стреляют в тебя и устраивают западни в дверях, и если ты не разнесешь их, они разнесут тебя; и временами случаются все те шутки, о которых ты говорил. Иногда газ. Иногда Засады. Когда на улице, когда в здании. Некоторых людей убивали по-настоящему. Я видела одного. Он свернул себе шею.
Он был шокирован. А затем подумал, что мог бы оказаться на его месте. И подумал о дверях-ловушках. Он взял батарейку, и моток проволоки, и маленький фонарик, а Кэтлин дала ему черный шарф — для твоего лица, сказала она. Она взяла массу других вещей, таких, как черная маска, и трос, и какие-то незнакомые предметы, похожие на оружие.
— Если бы у них были газовые маски, вероятно, имело бы смысл взять штуку, — сказала Кэтлин, — но по-видимому, газа не будет, хотя кто знает… Они поступают нечестно.
Зазвенел звонок.
Время кончилось.
— Пойдем, — сказала Кэтлин, и дверь отворилась, выпуская их со всем хозяйством.
По коридору и через другие двери. И снова вверх по лестнице, пока они не оказались в другом бетонированном коридоре со множеством дверей.
— Нам нужен №22, — сказала Кэтлин.
Это оказалось двумя дверями дальше. Кэтлин открыла дверь и пропустила его в маленькую, скудно обставленную комнату с двух ярусной койкой.
— Верх или низ? — спросила Кэтлин.
— Мне безразлично, — ответил он. Он никогда и не мечтал о собственной комнате. Даже о половине комнаты. В ней имелся стол и два стула. И дверь.
— Куда она ведет?
— Ванная, — ответила Кэтлин. — Мы делим ее с соседней комнатой. Там Старшие. Перед тем, как войти, надо стучать. Это их Правило. Если они Старшие, ты принимаешь их Правила.
— Я теряюсь, — сказал он.
— Ничего, все в порядке, — заверила Кэтлин, выкладывая все из карманов на стол. — Я провела здесь пять дней. Я знаю много правил. Старшие вполне терпеливы. Они кое-что рассказывают тебе. Но лучше запоминать, иначе они доложат Инструктору, и ты попадешь в беду.
— Я запомню. — Он поглядел, как она опустошает карманы, и подумал, что его приспособления находятся в точности там, где ему нужно. — Нам придется сменить одежду перед Комнатой?
— Да, но утором, как всегда.
Он тоже стал опустошать свои карманы, но при этом складывал все рядышком так, как ему было нужно. Кэтлин глядела на то, что он делает.
— Это толково, — сказала она. — Ты всегда знаешь, где что находится?
Он взглянул на нее. Она говорила серьезно.
— Конечно, — ответил он.
— А ты — действительно молодец, — сказала она.
— Я думаю, что ты тоже весьма хороша, — ответил он.
— Им не часто удается взять меня, — сказала она. И отодвинула стул, села и положила руки на стол, пока он опустошал карманы. — А тебя?
— Нет, — ответил он.
Она выглядела вполне счастливой в своей рассудительной манере. И взяла револьвер, и открыла обойму в рукоятке, и снова защелкнула ее.
— Револьвер настоящий, — сказала она. — А патроны нет. Однако, все равно следует проверять. Патроны могут быть перемешаны. Однажды так сделали. Всегда следует помнить об этом. И у Врага патроны могут быть перемешаны. И разнести тебя по кусочкам. Холостые патроны имеют широкую черную каемку. Настоящие — нет. Но те точно могут убить тебя, если выстрелят в упор. Следует быть аккуратным, когда работаешь с партнером. В процессе тренировок люди погибали от холостых патронов чаще, чем от чего-нибудь другого.
О том, как погибали люди, Кэтлин знала столько историй, сколько он не слышал за всю жизнь. В животе у него появилось неприятное ощущение.
Однако Кэтлин хотела узнать все о ловушках, все о том, что он видел. Она задавала много вопросов, и все время, когда он говорил, он видел сосредоточенность в ее странных глазах, как у умных людей, когда они хотят что-нибудь запомнить. Так что и он расспрашивал о Засадах, и она рассказала ему о многом, виденном ею.