— Все рассмотрела, что хотела? — хрипло спросил Драко, все еще не двигаясь. Лицо Грейнджер, пойманной на «преступлении», выглядело, как минимум, забавно.
— Я… — она открыла и закрыла рот, понимая, что оправдываться бесполезно. — Прости, что разбудила тебя… — она нервно заправила прядь за ухо, но сделала это так быстро, что та снова выбилась. — Спи, я больше не буду мешать. Пойду к камину и… — договаривать это она собиралась уже у двери, но ретироваться не удалось.
Драко схватил её за запястье, крепко сжав пальцы, и дернул на себя, одновременно поднимаясь из лежачего положения. Чуть не ударившись головой о спинку кровати, Гермиона поперхнулась воздухом и надрывисто выдохнула, ощутив на себе тяжесть разгоряченного тела.
— Хотела сбежать, не разобравшись с последствиями? — Малфой иронично изогнул бровь, зажимая второе её запястье все той же рукой и окончательно обездвиживая.
— Я, я… — Гермиона не чувствовала такого стыда уже очень давно, и поэтому упрямо прятала взгляд. Вернувшийся на место рассудок бесстрастно взирал на бедственное положение, а эмоции, доселе ликующие, испуганно жались в уголках сознания.
— Грейнджер, — глухо выдохнул он, вжимаясь в неё бедрами. Гермиона, почти не отдавая себе отчета о действиях, изогнулась в пояснице в желании теснее прижаться к твердому телу. Бедром она чувствовала его возбуждение, и от этого приходила в ненормальный восторг, за который раньше обязательно стала бы презирать себя. — Надеюсь, ты знала, чего хотела, когда провоцировала меня. Кто бы мог подумать… — он приблизился к её уху и тихо хмыкнул. По спине побежали мурашки.
О, Гермиона знала, чего хотела! Именно поэтому она больше не отводила взгляд и не пыталась найти себе оправдание. Они оба были взрослыми людьми, в конце концов, и если хотели стать ближе, стоило прямо говорить о своих желаниях. Шумно дыша ртом, Гермиона призывно посмотрела ему в глаза и, казалось, даже коварно улыбнулась.
— Ведьма, — прошипел он и вжал запястья в жесткий матрас еще сильнее. Дороги назад уже не было. Пальцами свободной руки вонзившись в мягкие волосы, он повернул голову девушки в сторону и склонился над тонкой шеей. Почувствовав её запах в такой одуряющей близости, Драко не удержался и прикусил тонкую кожу. Язык медленно прошелся по месту укуса, и Гермиона не сумела подавить тихий вздох, наполненный ликованием и наслаждением. Малфой обреченно подумал о том, что Грейнджер, как и обычно, безжалостно надругалась над его планами, и это заставило его оставить на матовой коже яростный засос. Посмотрев на багровое пятнышко, Драко на несколько мгновений замер. Он вдруг подумал о том, что эта метка останется на коже Гермионы всего на несколько дней, но исчезнет намного позже его самого. Это было почти клеймом, собственнической отметиной. Горькая мысль пронзила его возбужденное сознание: этому крошечному знаку будет суждено когда-нибудь исчезнуть, и тогда ничего, совсем ничего не останется в этом мире от Драко Малфоя.
— Слушай меня, — он внезапно отмер, и Гермиона вздрогнула, широко и доверчиво распахнув глаза. — Ты только моя, ясно?
Волшебница растерялась, но озадаченно кивнула.
— И будешь всегда. Скажи это, — в его глазах читалось нечто странное, совсем не характерное для тех эмоций, что он должен был испытывать. Гермиона прищурилась и с ужасом поняла, что Малфоя почти трясет.
— Что с тобой?
— Скажи, Грейнджер! Скажи немедленно! — громче, чем следовало бы говорить в помещении с такими тонкими стенами, крикнул Драко и снова припал губами к шее, оставляя багровые пятна все ниже. Ему казалось мало, так невыносимо мало этих отметин, чтобы удержать её рядом, и Драко продолжал, хотя губы уже горели, а Гермиона принялась высвобождать руки.
— Драко! — она пошевелила саднящими запястьями и рванула их на себя, когда Малфой припал к её ключицам. — Да что с тобой, черт возьми? Что происходит?
Вцепившись в его волосы, она заставила Драко посмотреть на себя. Его взгляд выражал пустоту напополам с чем-то, странно похожим на безумное отчаяние. Взгляд лихорадочно скользил то по её лицу, то по шее, а тяжелое дыхание хаотично срывалось с припухших губ.
— Я всегда буду рядом, — тихо, но уверенно сказала она, когда взгляд Драко наконец смог сфокусироваться. — Всегда.
— Да, — он был недвижим еще несколько секунд, а потом припал к её рту в нетерпеливом поцелуе. Грейнджер всегда действовала на него подобно успокоительному зелью. Поцелуй продолжался всего десяток секунд, но едва Гермиона включилась в темп, приспосабливая свой язык к чужим прикосновениям, Драко оторвался и медленно выдохнул. Мысли о скорой разлуке остались за пределами сознания. Слова Грейнджер звучали волшебно, и Малфой решил поверить в них хотя бы на короткий миг. Должен же он был получить хоть что-то взамен всех тех скитаний, что перенес? — Так для чего ты меня соблазняла? — он коварно улыбнулся, и его ладонь несильно сжала правую грудь. Гермиона шумно вдохнула и искривила губы в ответ. — Славно.
Ужасная клетчатая рубашка, которую удалось раздобыть в доме, оказалась расстегнутой в несколько движений. Воодушевленная развитием событий Гермиона смутилась, когда взгляд Драко остановился на её ничем не прикрытой груди. Захотелось сорваться и убежать, но его тело по-прежнему крепко прижимало её к кровати. Прохладные пальцы коснулись обнаженной кожи, и волшебница вздрогнула всем телом. Малфой с интересом наблюдал за переменами в её мимике, едва ощутимо скользя ладонью по груди. Сначала волшебница только жмурилась и закусывала губу, но потом, устав сжимать кулаками собственную одежду, руками огладила его плечи, пробежалась пальцами по шее и скользнула ими в мягкие растрепавшиеся волосы. Драко поддался этому прикосновению, и в следующее мгновение уже прижимался губами к её солнечному сплетению, а его ладони устремились к плоскому животу. Поочередно лаская языком то правую, то левую грудь, он изредка поднимал голову, чтобы насладиться видом покрасневших щек и влажных раскрытых губ. Едва длинные пальцы пробежались по обтянутым джинсами бедрам, Гермиона дернулась и изогнулась, чувствуя, как внутри что-то переворачивается. Ей захотелось тут же свести ноги, но Драко, вклинившись между ними, не позволил. Быстро приподнявшись, он требовательно приник к её рту, языком раскрывая дрогнувшие от порывающегося стона губы. Его пальцы принялись наощупь расстегивать джинсы, но постоянно сбивались, потому что отвлекаться от губ Грейнджер, когда она так очаровательно всхлипывала в поцелуй, было почти преступлением. Наконец застежка поддалась, и Драко рывком спустил джинсы вниз, все еще стараясь не отвлекаться от поалевших губ. Наконец дыхание окончательно сбилось, и он отпрянул, набирая в грудь побольше воздуха. Рубашка душила, и он ловко расстегнул несколько пуговиц, обнажая грудь. Закатав рукава, до сих пор сковывающие запястья, Драко поднялся и подхватил стройные ноги под колени. Рывком приблизив её к себе, он до конца стянул джинсы и отбросил их в сторону.
Трепещущий неподалеку огонь бросал на молочную кожу матовые блики, неизменно притягивающие взгляд, и Малфой провел пальцами от лодыжки до бедра, повторяя взглядом каждый изгиб. До сих пор ему не удавалось рассмотреть Гермиону в настолько откровенном положении. Распростертая под ним, она шумно дышала и рассеянно водила пальцами по груди, то ли пытаясь прикрыться, то ли лаская себя. Раскрасневшиеся щеки и блестящий взгляд, губы, припухшие от поцелуев — все это способно было свести с ума любого, кто имел хоть какое-то понятие о красоте. Кудри, прилипшие к влажным вискам, змеями струились к острым худым плечам и выступающим ключицам. Её кожа горела золотом, каждая впадинка и выступ на теле были мягко очерчены глубокими тенями, и оттого манили ещё больше. Драко хотел бы постичь её всю — пальцами, губами, языком, телом — но понимал, что на это не хватит и десятка ночей. Ощутить пульс, бьющийся под кожей на изящной шее, соединить ломаной линией прикосновений родинки на теле, опалить горячим дыханием каждый выступающий позвонок сладко изогнутой спины… Картины рождались в голове с мимолетной быстротой, и Малфой не понимал, за какую из них следует зацепиться.