— Попробуй, братишка, освоить эту технику, — сказал старшой. — Возможно, она тебе в жизни пригодится. Аркадий дрожащими руками принял подарок брата. Но вскоре дрожь в его руках прошла, и он уверенно стал «щелкать» затвором объектива. В тридцать девятом году поступил на работу в «Челябинский рабочий». Но недолго ходовские снимки украшали газетные полосы. Время было тревожное, и Аркадий ушел служить в Красную Армию. На фронте Ходов не был специальным фотокорреспондентом. Он занимал в боевом отделении танка место артиллериста. Но всю войну не расставался с подарком брата. И нередко в танковой атаке вслед за выстрелом из пушки Ходов тут же, отбрасывая со звоном крышку люка, под свист вражеских пуль высовывался по пояс из башни и производил еще один меткий выстрел — «ФЭДом». Запечатлен для истории еще один факт: горят фашистские танки.
Через всю войну Аркадий Георгиевич прошел на танке, с пистолетом и фотоаппаратом в руках. Он сделал сотни, тысячи неповторимых снимков, которым цены нет. В годы Великой Отечественной войны снимки Ходова наглядно, зримо прославляли наше боевое оружие, показывали мужество и отвагу советских воинов, отличившихся на полях сражений, звали солдат и офицеров на ратный подвиг, вселяли в людей веру в нашу победу.
Сегодня фронтовые снимки Ходова стали иллюстрациями в книгах советских полководцев, экспонатами исторических музеев. Его фотографии напоминают, документально подтверждают, как нелегко досталась советским людям победа, воскрешают память о тех, кто завоевал ее в жестокой битве с фашизмом.
Вот первые два снимка, сделанные в тревожном сорок первом и тяжелом сорок втором годах. Примечательна история их.
…Начальник политотдела 112-ой танковой дивизии полковой комиссар Шалунов, выступая перед бойцами, назвал имена отличившихся в бою танкистов-южноуральцев: старшего лейтенанта Василия Ивановича Макшанцева, техника-лейтенанта Василия Ивановича Похлебаева и старшины Николая Ивановича Гаева.
— Сегодня эти отважные воины идут снова на выполнение ответственного задания командования дивизии. Мы уверены, что они его с честью выполнят.
На этой беседе присутствовал и А. Ходов. Он разыскал своих земляков, тут же сделал снимок и направил его в «Челябинский рабочий» (снимок 1). А ночью Макшанцев, Похлебаев, Гаев и их боевые друзья отправились на новое боевое задание.
Снимок 1
Было это так.
…Командир тяжелого танка «КВ» Василий Макшанцев получил боевой приказ — ночью поставить свою машину в засаду на стыке двух дорог, ведущих к Москве. Танкисты под покровом темноты врыли танк глубоко в землю, искусно замаскировали его. К рассвету все было готово. С восходом солнца на дороге появилось пять-вражеских мотоциклистов. «Разведчики», — решил командир танка и отдал приказ членам экипажа — не обнаруживать себя.
Мотоциклисты пронеслись на полном ходу мимо нашего танка, стоящего в засаде. Прошло полчаса, и они вернулись обратно. Их доклад, как видно, обнадежил командира немецкой танковой части. На горизонте показалась вражеская танковая колонна. Вслед за ней двигались автомашины с автоматчиками.
— Стрелять только по моей команде, прямой наводкой, в упор, — приказал Макшанцев.
Расстояние между советским танком и вражеской колонной быстро таяло. Уже хорошо был слышен рев машин и походный марш, который горланили автоматчики под трель губных гармошек. По дороге двигались двенадцать танков «T-III» и четыре автомашины.
— Сейчас мы уймем этих весельчаков, — зло сказал механик-водитель Похлебаев.
Колонна поравнялась с ориентирами, заранее выбранными нашими танкистами. Макшанцев подал команду радисту-пулеметчику Алексею Карпову.
— Огонь по автоматчикам!
А сам один за другим посылал бронебойные снаряды из танковой пушки в самую гущу вражеской колонны. Раздались оглушительные взрывы. По серой броне ведущего и замыкающего танков, а потом и машине в середине колонны побежали золотистые змейки пламени. Железный поток в каких-то десяток минут окутали густые клубы черного дыма. Дорога оказалась наглухо закупорена огневым смерчем. Не ожидали свинцовой встречи и автоматчики. Многие из них так и не сумели покинуть горящие машины. В стане врага паника. Те танки, которые еще уцелели от меткого огня Макшанцева поторопились убраться восвояси.
Прошло три часа. Враг решил во что бы то ни стало уничтожить советский танк. Гитлеровцы открыли бешеный артиллерийский огонь. Они методично, квадрат за квадратом перепахивали снарядами и минами наш передний край. Прошел еще час. Немецкие артиллеристы перенесли огонь в глубину наших позиций. И снова на горизонте появились немецкие танки. На этот раз они шли не колонной, а острым клином, поодаль один от другого. Макшанцев поджег еще две вражеские машины. Но снаряды кончились. Макшанцев приказал механику-водителю покинуть укрытие и идти на таран. Силы были неравны. Когда Похлебаев вывел машину из окопа, враг открыл по ней губительный огонь. Тотчас несколько снарядов угодило в борт и башню. В боевом отделении, отделении механика-водителя брызнули осколки брони. По машине пополз едкий дым. Заглох двигатель. Погасли плафоны. От разрыва снаряда в боевом отделении убиты артиллерист и заряжающий. Серьезно ранен в голову командир машины. Броневой осколок впился в ногу механика-водителя.