Разговаривать на марше запрещено, тем более с «голубой рубашкой», но у Мигеля лопнуло терпение:
— Заткнись, музыка эта мне знакома! Я потому и удрал из Гаваны, что сейчас громкие слова произносят люди, у которых ничего нет, ничтожества!
— Я понимаю, — пробурчал Ласаро, — вам ни к чему делиться мясом из ваших горшков с теми, кто раньше подыхал с голоду... Мои дети о вкусе молока понятия не имели...
Они вышли на открытую местность, Фигерас остановился, он мог их увидеть.
— Посмотрел бы ты, как живут янки! — ответил Мигель. — Вы что, хотите быть умнее их?
Выпил последний глоток воды из фляжки. Ему вспомнились белые паруса на Багамах и его карточка «социального вспомоществования». Имея ее, он получал двадцать пять долларов в неделю, даже не работая, с такой поддержкой становишься разборчивым. На Кубе ничего подобного никогда не существовало, государство платило пенсию только чиновникам и офицерам.
— Хосе Марти говорил, что настоящий человек стремится не туда, где лучше живется, а туда, куда зовет его долг, — возразил Ласаро. — Если человек думает так, его мечта завтра станет законом, потому что будущее всегда на стороне долга. А ты что делаешь? Прибился к тем, кто на сегодня сильнее нас, к империалистическим разбойникам, притащил на себе эту штуковину и зазываешь их самолеты в нашу страну... — он умолк. Наверное, потому, что Серхио мог услышать.
Мигель сказал:
— Другого пути для возвращения вы нам не оставили.
Спорить с ним — дело безнадежное, лучше бы расспросить пленного о Даниеле, но на это не хватало смелости.
На другом конце поляны группа наткнулась на оставленный кем-то лагерь. Родригес поднял две пустые консервные банки.
— Здесь были наши! И совсем недавно.
Один раз они нашли такие же банки, но те давно заржавели.
— Наконец-то, — сказал Рико, вернувшийся с опушки с пригоршней патронных гильз. Лицо Серхио посуровело, он обыскал все вокруг.
— Похоже, здесь шел бой, — объяснил он. — На них напали неожиданно. Все это валяется тут день или два.
На дне консервных банок плескалась дождевая вода.
А Пити Равело обнаружил две могилы. Два креста из свежих сучьев и доска из ящика, прибитая к дереву за ними, с надписью «Муэрте аль инвасор!» — «Смерть интервентам!» Пити сорвал одну доску, достал из заплечного мешка все, что осталось от вчерашнего пайка, сброшенного с парашютом, — ветчину, печенье, шоколад, разложил на доске и широким жестом предложил им. Когда он хотел сесть, Ласаро крикнул: «Осторожно, скорпионы!» — и Равело так высоко подпрыгнул, что все рассмеялись, Рико тоже.
Но веселье длилось недолго, Мигель заметил, как упало настроение. Он съел несколько печений, до остального не дотронулся, чтобы не вызывать жажду. Серхио ведет себя странно: отлил каждому немного воды из своего запаса, молча сел и уставился на Ласаро. Потом перевел взгляд на Рико и покосился в его, Мигеля, сторону. Что встревожило Фигераса? И почему все раздраженно переругиваются?
— Как нам соединиться с ними, если они не оставляют никаких опознавательных знаков?
— Для кого это, для красных?
— Но групп-то здесь много, через какое-то время мы встретимся.
— Если к тому времени тебя не прикончат...
— Пока мы встречаемся с ними, нас встретят на том свете...
— Да, ищи иголку в стоге сена! — Это Родригес. — Так всегда говаривал мой отец, когда у него пропадало несколько лошадей.
Он отшвырнул доску далеко в сторону, да что толку... «Смерть интервентам!» Это все равно что стрелу вырвали из тела, но яд-то остался, медленно действующий яд.
Ну почему Серхио не сделает ничего, чтобы поднять настроение! Мигель придвинулся поближе к нему, наступил подходящий момент — он выскажет мысль, которая владеет им последние дни. Он долго не осмеливался, но дальше дело так не пойдет — надо решиться.
— Серхио, это все не имеет смысла, — прошептал он. — Нам запрещено выходить в эфир, чтобы не запеленговали, так нам наших никогда не найти... Пожалуйста, дай мне сказать. Есть одно место, где довольно точно знают о местонахождении наших: штаб в Эсперансе.
— Догадываюсь, — поморщился Фигерас.
— А у меня есть там свой человек! Мне сказал капитан.
Там служит моя девушка... Я показал ее фото падре, он подтвердил. .
Фигерас встал:
— Что такое? Твоя девушка в их армии?
— В штабе, в Эсперансе. У нее я все выведаю, с гарантией! Пошли меня туда, Серхио!
Сзади послышался голос Равело:
— Смелое предложение. И никакого риска. Если не учитывать, что ты ка-апельку предашь нас, чтобы поскорее лечь с ней в постель. .