— В котором часу это было?
— После двенадцати, — ответил Василий.
— В котором часу это было? — повторил Демин, глядя я глаза Анатолию.
— Он же сказал…
— Я слышал. Но я спрашиваю не у него. Вы подзывали Селиванову к телефону, вам и вопрос.
— Минут пятнадцать второго, — негромко ответил Анатолий.
— О чем говорили? — спросил Демин.
— Я не слушал, — ответил Анатолий и покраснел.
— Ну а все же?
— Говорит ведь человек — не слушал! — вмешался Василий. — Придумывать ему, что ли?! Мы тут такого напридумаем…
Демин помолчал, разглядывая Василия с каким-то недоумением.
— Вы упрекнули меня в том, что я не могу рассказать вам, как погибла Наташа, — заговорил Демин размеренно. — А теперь, когда я выясняю обстоятельства ее гибели, вы вдруг затеяли какие-то игры… Что, собственно, вам не нравится? Я вам не нравлюсь?
— Нет, почему же… — смутился Василий.
— А раз так, то будьте добры, пройдите к себе в комнату. И посидите там, пока я поговорю со свидетелем, — жестко сказал Демин.
— Это что же получается…
— Прошу поторопиться. Закон запрещает допрашивать свидетелей пачками. Свидетелей должно допрашивать по одному. Чтобы они не мешали друг другу, не сбивали друг друга с толку и не вмешивались в расследование преступлений. Иначе их показания потеряют всякий смысл и юридическую достоверность. Статья сто пятьдесят восьмая уголовно-процессуального кодекса.
Василий, прищурившись, протяжно посмотрел на Демина, как бы желая показать, что тот сильно рискует, разговаривая с ним таким тоном. Потом усмехнулся, нарочито медленно подошел к форточке, положил на согнутый палец окурок и щелчком отправил его на улицу. Неторопливыми, дразнящими действиями он будто хотел подчеркнуть свое достоинство, независимость в поступках.
— Ладно, — сказал он, не то смягчаясь, не то озлобляясь. — Скажу только…
— Потом, — перебил его Демин.
— Я смотрю, с людьми вы разговариваете…
— По закону, — Демин плотно закрыл дверь за Василием и сел на табуретку напротив Анатолия. — Тяжело быть младшим братом?
— Бывает, — смутился Анатолий. — Васька ничего парень, с ним жить можно… Он боится, что мы из-за всей этой истории попадем в передрягу, да потом и не выберемся из нее.
— Авось не попадете, — успокоил его Демин. — Итак, мы остановились на том, что ты позвал Наташу к телефону. Сам остался у двери. Это ясно. О чем она говорила? С кем? Как? Каким тоном?
Анатолий помялся, искоса поглядывая на дверь, за которой только что скрылся Василий, и, наконец, заговорил, сжав коленями сцепленные пальцы.
— Чудной какой-то разговор был… Наташа больше молчала. Иногда, правда, будто успокаивала кого-то… Ничего, мол, не волнуйтесь, я слушаю, я у телефона… Видно было, что ей неприятен этот разговор и она побыстрее хочет закончить его… Потом сказала… «Давай, вываливай, что там у тебя еще припасено, вываливай все сразу». А минут через пять снова звонок. Наташа еще не ушла к себе и трубку подняла сама. И, не слушая, сразу выдала… Ты, говорит, все сказала и я все сказала. И бросила трубку.
— Значит, разговор был с женщиной?
— Почему? — удивился Анатолий.
— Но ведь ты сам только что произнес ее слова: «Ты все сказал а…»
— Вообще-то да, — Анатолий был озадачен. — Получается, что с женщиной… Я и не подумал.
— Твой брат ее не любил?
— Не то, чтобы не любил… Остерегался. Он будто какую-то опасность в ней чуял… Иногда даже робел… — Анатолий вздохнул, снова оглянулся на дверь, стараясь не встретиться взглядом с Деминым. Но все-таки поднял глаза и посмотрел жалко и беспомощно… — Я как-то подкатился к ней… Ну а почему бы и нет? Я неженатый, она тоже свободная…
— И ничего не вышло?
— Не вышло, — Анатолий растерянно улыбнулся. — Сказала она мне вроде того, что, мол, надо свой шесток знать… Да я и сам понимал, что Наташа — не моего пошиба девка. А чем, думаю, черт не шутит, и попер… В общем, получил от ворот поворот. А Васька как узнал, что она меня отшила, обидно ему показалось. Будто она и его мордой в грязь ткнула…
Демин представил себе эту жизнь в коммунальной квартире, где бок о бок живут чужие друг другу люди, словно сведенные вместе ради жестокого опыта — узнать, что из этого получится. Их различие, неприятие друг друга, все их столкновения, привязанности, чувства, ссоры заносятся в какие-то ведомости, отчеты, сводки. А люди живут, привыкнув, а может, попросту смирившись, и уже готовы показаться друг другу сонными, с помятыми лицами, не в самых лучших нарядах, а то и вовсе без нарядов… А эти мимолетные, равнодушные и напряженные встречи в тесном, заставленном дряхлыми вещами коридоре, пропахшем жареной картошкой, луком, обувью, мылом. И вот здесь появляется Селиванова — яркая, нарядная, словно бы из другого мира, появляется только для того, чтобы переночевать и снова уйти в сверкающий красками, чувствами, возможностями мир, который был недоступен и потому особенно привлекателен для остальных жильцов…