И что же? Не прошло и пяти минут, как машина развернулась и, отстреливаясь, ушла. Танкисты испугались!
Но подлое дело враг сделал. С болью в сердце мы наблюдали, как из окон клубился густой дым и вылетали языки пламени. Здание горело…
Дымом окутало все полуразрушенные дома, в том числе и свинарник. Дышать стало нечем, во рту чувствовалась горечь. Старшина предупредил:
— Будьте на-чеку!
Он оказался прав: немцы под прикрытием дымовом завесы пробрались к стенам свинарника, чтобы забросать нас гранатами.
Гранаты полетели. Впрочем, они больше рвались снаружи — от ударов о стенку. У меня было девять гранат. Восемь бросил, одну оставил для себя. Исход гранатного боя предугадать мы не могли. Дрались, конечно, здорово, но все могло случиться…
Точно целиться мешал дым. Я бросал туда, откуда на нас летели. Снаружи доносились душераздирающие крики и вопли какого-то немца. Значит, цель поражена…
Герой Советского Союза Н. Гребенюк.
Храбрецом показал себя матрос Николай Медведев. В минуты опасности он забывал о своей ране и, как все, думал о бое. Услышав за стеной торопливые шаги, раненый приподнялся — к окну спешили три немца. Бросок гранаты — и враги пошли на тот свет. Только один вдруг просунул в окошко руку с гранатами, чтобы их бросить. Медведев, заметив это, не растерялся: он вырвал у немца гранаты и швырнул их обратно. Новые взрывы, стоны и крик…
Враг зашел с другой стороны свинарника. Послышались голоса, кричали что-то вроде: «рус, сдавайсь!» В расширенной взрывом снаряда амбразуре зашуршало. Бочкович оглянулся — немец лезет. Ну, конечно, выстрел, и дух из него вон. Труп заслонил амбразуру. Старшина сердито сплюнул и силы толчком ноги выбил убитого немца из отверстия, как пробку.
— Получайте! — произнес Кирилл и бросил в суетившихся гитлеровцев еще несколько гранат.
На этом гранатный бой закончился.
Мало-помалу дым испарился. Дымились только полуподвальные окна конторы порта, хотя огня уже не было. Видимо, наши его потушили. Мы стрельбу прекратили, решив приберечь боезапас.
На окраинах города и в порту скапливались войска противника, но стрелять по ним не имело смысла. Вблизи, кроме мертвецов, никого не было.
Я стоял с автоматом и гранатой у бокового окна, наблюдая за движением немцев. Артиллерийская канонада не утихала. Чувствовалось, что враг готовит новое наступление. Собственно, оно продолжалось, следовало лишь ожидать с его стороны какой-либо новой авантюры. Ведь немец способен был на все, лишь бы сломить наше сопротивление.
Что мы предполагали, то и случилось. Со стороны города шли те же два средних танка. Рокоча и прыгая по разбитой дороге, они неслись к порту, на моряков. Сомнения не было: это огнеметные танки.
Головной, как и в первый раз, направился к центральному зданию, второй приблизился к свинарнику. Брызнула струя горючей смеси, обливая стены и крышу. «Задумали сжечь, подлецы!» — мелькнуло в голове.
— Ложись! — крикнул Бочкович, и мы все растянулись на каменном полу и прижались к гранитным перегородкам.
Среди лязга гусениц и выстрелов я услыхал шум и треск — загорелась толевая крыша; я почувствовал жар, сильный, невыносимый. Горючая смесь через прогоревшую крышу капала на пол, на меня, воспламенились тужурка и брюки. Чтобы не обгореть, приходилось перекатываться с боку на бок. Так поступал каждый, на ком загоралась одежда.
Крыша сгорела быстро. Уже были охвачены огнем ящики и двери. Кроме того, угрожала опасность вражеского нападения. Это заставило нас подняться и взяться за оружие, тем более, что танки, сделав свое коварное дело, стали удаляться. За тушение пожара принялись только Медведев и Хакимов, остальные, выпачканные и черные, открыли стрельбу по наступавшей пехоте.
Немцы бежали к зданию с разных сторон. Их было много… рота, две или больше… Они стремились прорваться к горящему зданию. А мы старались не пропустить их туда. Били, не зная усталости. Били безжалостно, с холодным расчетом.
Эта битва была самая тяжелая, самая жестокая. Напряжения достигло предела. Мы понимали, что раз нам трудно, то и немцу невмоготу, хотя у него несравненно больше сил. Откуда я него столько войск здесь? Ясно, что он снял их с фронта и перебросил сюда, против моряков. Значит, мы не только нанесли удар в спину врага, но и отвлекли на себя его многие части, технику. Значит, тем самым моряки способствовали успеху наступающей Красной Армии. Эта мысль придавала нам силу и бодрость.