И батальон пошел дорогами побед.
Вскоре с той же целью, что и под Таганрогом, высадился отряд моряков западнее Мариуполя. Командование этим отрядом Котанов поручил смелому офицеру Константину Ольшанскому — начальнику штаба таганрогского десанта. Провожая десантников, капитан еще раз напомнил:
— Не забывайте, лейтенант, что идете на большое, трудное дело.
Ольшанский, как всегда, был спокоен и твердо верил в победу. Строгие черты его худощавого лица и острый взгляд серых умных глаз, над которыми нависали темные брови, казалось, таили в себе неистощимый источник силы и воли. Он посмотрел на бойцов, крепких и сильных, садившихся на катера, и четко ответил:
— За себя ручаюсь. Надеюсь, что и наши орлы не подведут.
Отряд тайно высадился в тылу врага, пробрался в глубь территории, по пути уничтожил вражеский обоз, поднял среди немцев переполох…
Время близилось к обеду. Двигались вдоль проселочной дороги, ведущей в лощину. В это время дозор донес Ольшанскому о вражеской коннице, скопившейся в лощине, видимо, с намерением внезапного нападения на моряков. Лощина уходила влево, справа стеной стояла кукуруза.
Лейтенант сообразил быстро:
— Отряду свернуть вправо!
Кукуруза скрыла бойцов, которые засели там и изготовились к бою. А немцы, никого не встретив в лощине, поднялись на пригорок и… попали под ливень ружейно-пулеметного огня.
Мало кому из немецких конников удалось удрать.
Отряд вышел на шоссейную дорогу и, исходя из обстановки, занял шоссе в том месте, где ровными рядами рос высокий зеленый кустарник, служащий для защиты дороги от зимних заносов.
Потерять ее для немцев, отступавших из Мариуполя, означало попасть в ловушку. Это обстоятельство заставило их стянуть к кустарнику большие силы, чтобы освободить дорогу на запад.
У них были и пушки, и минометы, и пулеметы, и автоматы. У моряков — ручные пулеметы, противотанковые ружья, гранаты.
У них — до тысячи солдат и офицеров, не считая тех, что составляли гарнизоны соседних сел и деревень. У нас — немногим больше ста человек.
Таким было соотношение сил.
Гитлеровцы пошли в наступление со всех сторон, пытаясь окружить и уничтожить десантников. Надо было быть опытным командиром, закаленным в боях, чтобы найти правильный выход из создавшегося положения. Ольшанский не успел еще приобрести боевого опыта, но его выручали спокойствие, выдержка, вера в силу и преданность своих подчиненных. Он умел быстро и точно оценивать обстановку, во-время подавать нужные команды, знал, кого куда следовало поставить.
Ему предлагали подняться, решительно контратаковав противника, прорваться и уйти от неминуемой гибели. Такие предложения командир отряда считал неразумными и отвергал.
— Надо держаться до наступления сумерек, — говорил он, — там, под покровом темноты, и двинуть на врага.
Ему предлагали также расставить силы вокруг посадки и особенно укрепить фланги дороги. Посоветовавшись со своим начальником штаба лейтенантом Михайловским, он отказался и от этого предложения. И не ошибся: с двух сторон немцы демонстрировали наступление; основной удар готовился с третьей — из лощины.
По приказанию Ольшанского, туда и направили свое оружие сержанты Виктор Титаренко, Александр Очаленко, старший краснофлотец Константин Липилин, старшины 2 статьи Павел Топчий, Василий Леднев, Алексей Нейшлотов…
Командир роты сам решил проверить позиции бойцов, помочь им, поднять дух. У Нейшлотова капризничал пулемет, то стрелял, то отказывал. Об этом Ольшанский знал и, проходя мимо старшины, весело спросил:
— Ну, как, орел, пулемет-то действует?
Под этим простым словом «орел» он понимал человека расторопного, смелого, отважного, настоящего русского богатыря; потому оно и воспринималось всеми, как похвала…
— Дай-ка я проверю его, — и лейтенант прилег к пулемету. Он прицелился в тот самый момент, когда из-за пригорка выползали три немца, плавно нажал на спусковой крючок, и длинная очередь сразила всех троих.
— Пулемет хорош!
— Так я ж его, товарищ лейтенант, накануне похода исправил.
— Молодец!
И лейтенант пошел дальше. Он подходил ко многим, говорил с ними, шутил, подбадривал.
Предположение его сбылось: немцы предприняли атаку из лощины. Но их подпустили на близкое расстояние и в упор расстреляли. Атака противника захлебнулась. Титаренко, Липилин, Топчий, Леднев стойко держались дотемна.
Метким выстрелом из противотанкового ружья кто-то отбил ствол пушки противника; кто-то сразил офицера, бегущего впереди; кто-то длинной пулеметной очередью прижал остальных к земле, будто скосил взмахом косы.