Под Мариуполем лейтенант Ольшанский прославил себя у возвеличил славу батальона, за что был награжден орденом Александра Невского.
Отныне он не знал поражений. Он шел в бой с одним намерением — победить. Он верил в успешный исход дела. Верил потому, что надеялся на себя, на подчиненных, исполнительных и храбрых, с которыми сжился, которых полюбил. Достаточно было ему крикнуть: «А ну, орлы, пойдем!» — и все, как один, поднимались и шли за ним хоть в огонь. В этом он убеждался много раз.
Пройдя сотни километров, к весне 1944 года котановцы очутились на Кинбурнской косе. Гвардейский батальон армейцев, наступавший справа, готовился форсировать Днепровский лиман протяжением в 14 километров, чтобы продолжать наступление затем на Николаев. Для обеспечения высадки гвардейцев Котанов выделил взвод автоматчиков из роты Ольшанского.
К тому времени Ольшанский был старшим лейтенантом. Подробно объяснив задачу, стоящую перед взводом, он испытующе спросил:
— Ну, как, орлы, махнем через лиман? Иль, может, духу у кого не хватает, иль поджилки затряслись?..
Матросы весело зашумели.
13 марта они форсировали лиман и в течение трех дней выбили немцев из девяти населенных пунктов. В районе Лупаревского маяка взвод автоматчиков совершил героический подвиг.
Это было 15 марта. В боях с превосходящими силами противника армейский батальон вместе со штабом попал в окружение. На помощь явились моряки, помнящие о флотском законе — не оставлять в беде братьев по оружию. Командир взвода младший лейтенант Починин правильно расставил огневые средства и сразу поднял людей на прорыв. Но в эту минуту вражеская пуля сразила его.
В самый решительный момент взвод остался без командира. Кое-кто уже заколебался, остановился, залег. Заминкой воспользовался враг и усилил по наступающим огонь. Еще минута — другая, и все бы пропало. «Иль духу у кого нехватает?» — вспомнились краснофлотцу Стрюкову слова Ольшанского. И, не колеблясь, не теряя ни секунды, он крикнул так, будто перед ним стоял не взвод, а целый полк:
— Котановцы, слушай мою команду: за мной, вперед! — и бросился навстречу опасности, увлекая за собой всех.
Стремительная атака ошеломила немцев, смяла их, и кольцо кружения распалось. В прорыв устремились армейцы; батальон был спасен. В жестокой схватке взвод истребил до восьмисот немецких солдат и офицеров. За героизм, проявленный в бою, краснофлотец Андрей Стрюков удостоился звания Героя Советского Союза.
Через неделю проявили в боях героизм многие другие матросы и старшины из роты Ольшанского. Батальон вел бои за селение Широкая Балка в восьми километрах южнее Николаева. Здесь оборона противника была насыщена дотами, дзотами, окопами, проволочными заграждениями и минными полями. Успешному наступлению моряков мешала также весенняя распутица. Липкая грязь, образовавшаяся от дождей и мокрого снега, всасывала ноги, выматывала силы, тормозила передвижение, не позволяла ложиться. Приходилось итти во весь рост, невзирая на сильный ружейно-пулеметный огонь противника.
До траншей оставалось недалеко. Ими надо было овладеть во что бы то ни стало.
— Проволочное заграждение! — доложили Ольшанскому.
— Сделать проход!
Очаленко и Герасимов тотчас же подкрались к проволоке, залегли на спину и спешно занялись делом. В это время в воздух взвилась ракета и повисла, ослепительно яркая; стало светло, как днем. Огонь усилился. Ранило Герасимова, но он не прекратил работы, пока второе ранение не лишило его последних сил.
Проход сделан! И когда в него ринулась группа автоматчиков во главе с Ольшанским, впереди, метрах в тридцати, угрожающе залязгал вражеский пулемет. Трасса пуль, взметнувшись над головами, как удар кнута, опустилась там, где был командир роты. У бойцов сжалось сердце: «Жив ли он?»
«Он должен жить», — пронеслось в голове парторга Буторина в то мгновение, когда смерть мчалась навстречу его командиру. И он, сержант Аркадий Буторин, отважился на героический поступок — рванулся вперед и заслонил собой Ольшанского. Получив восемь ранений, парторг качнулся и упал на руки офицера, который на минуту остановился, прижал своего спасителя к груди, поцеловал и передал его на руки другим.
Жизнь командира была спасена.
Опасность, впрочем, не уменьшалась. Враг продолжал бить в упор. Вот уже пали смертью храбрых младший лейтенант Нодия, главный старшина Олейников, матрос Токар…
Надо было немедленно убрать с пути огневую точку противника.
На подвиг пошел другой моряк — сержант Георгий Саченко. Он бросился к траншее, откуда бил пулемет, и швырнул туда гранату. Своей смертью черноморец вырвал у врага до десятка его жизней и спас жизнь многим своим.