— Ха-ха-ха… хи-хи-хи… хо-хо-хо!..
XXXIII
Ранцевъ остановилъ токъ. Помощникъ Вундерлиха вынулъ склянку. Профессоръ досталъ изъ ящика колбочку съ розовымъ порошкомъ. Ее вставили на мѣсто прежней.
— Теперь, — самодовольно говорилъ Вундерлихъ, — это плакучiй. Кто теперь идетъ — плакать будетъ… Горько плакать… Н-ню тоже не опасно для здоровья ничуть… Слезы это тоже иногда ошень карашо… Успокаивайтъ нервы.
Но плакать, повидимому, никому не хотѣлось.
«Волевой» человѣкъ Мишель Строговъ, — ему эти опыты чрезвычайно понравились, въ нихъ онъ увидалъ хорошее средство испытанiя воли — вышелъ впередъ.
— Н-ну, — съ сомнѣнiемъ въ голосѣ протянулъ онъ и пошелъ твердыми шагами боксера, идущаго на противника черезъ полосу. Было видно, какъ, вступивъ въ промежутокъ между шестами, онъ заставлялъ себя сдѣлать еще шагъ, но потомъ схватился за глаза руками и быстро пошелъ назадъ. Слезы градомъ лились изъ подъ пальцевъ. Непроизвольная спазма рыданiй кривила лицо. Онъ уже не въ силахъ былъ дольше держаться и громко зарыдалъ. Докторъ Пономаревъ подхватилъ его подъ руки и бережно повелъ внизъ. Зрители стояли, нахмурившись. Никто не пожелалъ повторять опыта Мишеля Строгова.
Склянку съ розовымъ порошкомъ вынули, самъ Вундерлихъ пошелъ вставлять въ штативъ новую скляночку съ сѣрымъ порошкомъ.
Онъ обратился къ Ранцеву:
— Я попросилъ бы васъ поставить офицеръ впередъ, чтобы никто не ходилъ теперь. Это ошень опасный лучъ… Это «капучiй»… Теперь, кто идетъ… большевикъ… шмерть…
Его помощники перенесли кроликовъ и морскихъ свинокъ къ публикѣ. На палубѣ было томительно тихо.
— Знаешь, — прошепталъ Парчевскiй, обращаясь къ Нордекову, — совсѣмъ, какъ въ циркѣ передъ какимъ нибудь опаснымъ сальто мортале. И чего не придумалъ человѣкъ? He даромъ онъ и на человѣка не похожъ…
— Fertig? — спросилъ Вундерлихъ.
— Jawohl, — отвѣтилъ помощникъ, державшiй клѣтки.
— Пускайте кроликъ и швиней.
— He надо… не надо, — раздались голоса. — Вѣримъ и такъ!
Кролики и свинки побѣжали за приманкой. Едва они достигли роковой черты, какъ стали падать и дрыгать лапками въ смертельной конвульсiи.
Тяжелая тишина стояла на палубѣ. Помощники Вундерлиха выбросили тѣла свинокъ и кроликовъ за бортъ на съѣденiе акуламъ. Всѣ вдругъ заговорили.
— Да… Ну и придумано, — сказалъ Нордековъ. — Дьявольская какая штука.
— А какъ же противъ большевиковъ то! Другого средства нѣтъ!.. Травить ихъ, подлецовъ надо, — сказалъ Амарантовъ.
— Это какъ въ крѣпости, за такими лучами.
— Если не вретъ профессоръ, что на десять верстъ идетъ его лучъ такъ лучше всякой крѣпости.
— Изъ пушекъ пали, не долетитъ.
— Главное, господа, то, что можно поставить въ любомъ мѣстѣ.
— И притомъ совершенно непримѣтно.
— Д-да… Это не авантюра.
— Какая тамъ авантюра!.. Самого Сталина смѣяться заставимъ.
— А потомъ и плакать…
Возбужденiе становилось сильнѣе. Люди перемѣшались и какъ то не замѣтили, какъ Вундерлихъ съ его аппаратами исчезъ, точно сквозь палубу провалился. На мѣсто его «штучекъ» поставили небольшой радiо-прiемникъ и завели моторъ. Хоръ Амарантова и пѣвчiе Гласова приблизились къ нимъ.
Вечеръ былъ тихъ и прохладенъ. «Мститель» несся по спокойному океану. Передъ нимъ спускалось къ морской равнинѣ румяное солнце.
ХХХIV
Высокiй сѣдобородый финляндецъ подошелъ къ аппарату и сталъ объяснять его устройство.
— Господа, если кто изъ васъ знакомъ съ аппаратами радiо, тотъ можетъ видѣть, что мой аппаратъ нѣсколько иного устройства, чѣмъ всѣ практикуемые теперь аппараты. Сейчасъ въ Европейской Россiи позднiй вечеръ. Во всѣхъ казармахъ, въ лагеряхъ, въ клубахъ красныхъ командировъ, въ избахъ читальняхъ люди собрались подлѣ своихъ и общественныхъ радiо-аппаратовъ, чтобы слушать объявленную программу. Я беру своимъ приборомъ ихъ волну. Я слушаю ихъ, и потомъ я пускаю особую свою волну. Назначенiе ея съѣсть, такъ сказать, ихъ волну, уничтожить ее, не заглушить шумомъ, какъ это дѣлается обыкновенно, но просто парализовать ее. Я не буду объяснять вамъ техническихъ подробностей, какъ это дѣлается. Скажу только, я заставляю ихъ аппараты замолчать, и сейчасъ же пускаю свою волну и она имъ всюду, гдѣ они приготовились слушать свое даетъ наше. Я имъ навязываю въ ихъ же аппараты свою программу. Сегодняшняя наша программа предназначена для красной армiи по преимуществу. У нихъ сегодня… — Лагерхольмъ вынулъ записочку — у нихъ сегодня… въ эти часы… Да… Станцiя «имени Коминтерна»: — «Комсомольская Правда» — это передача газетнаго номера. «Крестьянскiя передачи», — «Музыка танца», станцiя «Опытный передатчикъ»: — «часъ пiонера и школьника», «лекцiя по физ-культурѣ«и «Русскiя пѣсни».. Какъ видите, программа небогатая и какъ далеко ей до европейскихъ программъ. Возьмемъ для начала станцiю «имени Коминтерна».