Переводит чуванец Шитиков. Далее он затрудняется перевести. К нему выходит другой переводчик: «Я не могу их понять». Начинают оживленно между собой спорить и жестикулировать.
Голованов, с места. Т. Шварц говорит по-английски — пусть он переведет.
Т. Шварц просит Матлю говорить по-английски и переводит. Когда мы охотимся весной, ветер нас часто приносит в Америку. На острове Лаврентия у нас есть сыновья, которые десять — двадцать лет назад перешли туда. Мы ездим к ним, чтобы взять у них материал для покрытия своих домов. Причем у нас часто бывают несчастные случаи — замерзают при переходе на остров и обратно. Уйдет человек и куда девается — неизвестно. Вот! Я сказал.
Иппэк — эскимос (через переводчика). Я приехал из Наукана. По-русски не понимаю — что говорят, ничего не понимаю. У нас там также бывают заседания. Население требует морских лодок. Хотим организовать кооператив и приобрести моторы, бомбы для китов, якори, веревки, патрон китобойных, два орудия для убоя китов, толстого брезента для яранг. Просим второго учителя и хорошее здание для школы. Для учителя мы бесплатно доставляли уголь из Дежнева.
Хорошавцев (чукотский ревком). В нашем районе население живет исключительно от морского промысла. Между тем у нас совершенно нет охраны от контрабандной охоты американских шхун и нет плавучих средств для борьбы с ними. В этом году шхуна в шестьсот тонн наполнила трюмы моржовым клыком. Бороться с ними мы не имеем силы. В районе есть два больших и несколько маленьких лежбищ. Ими пользуются те селения, около которых они расположены. Надо решить вопрос о предоставлении лежбищ населению всего района.
Перед нами в тузрайонах стоит важная задача — выдвижение туземца, создание местного актива. Для этого наш путь — вовлечение туземцев в непосредственную работу советских органов. Не везде одинаково это используют и не везде одинаковые результаты дало это выдвижение. В Карагинском райкоме имеется член-туземец. Туземец в течение года научился немногому. Ревком не сумел научить его исполнять даже самую простую техническую работу. В Анадырском РКК картина та же самая. Совсем иное мы наблюдаем в Гижиге — туземец Банкок заведует Домом туземца, служит в качестве переводчика, ведет всяческую работу. Чем объясняется такая разница в положении туземца? Я объясняю это различным отношением райревкомов к выдвижению туземцев. Там, где сразу было поставлено задачей создать работоспособный тузактив, где уделили внимание работе с ними, — там действительно были созданы руководители туземной жизни. Теперь, когда на смену ревкомам пришли рики, необходимо усилить работу по созданию туземного актива, который не давал бы возможности различным авантюристам, имеющимся на Камчатке и до сего времени, спекулировать и обирать туземное население, пользуясь его темнотой и невежеством. Больше внимания туземцам!
…Пароход отваливает от берегов Анадыря, медленно проходит за остров Алюмку. Скорей, скорей, скорей! Я болен лихорадкой возвращения.
Капитан «Кьенг-Чау»
6 октября 1928 года
Что может сравниться с удовольствием лежать на чистой, пахнущей одеколоном койке с накрахмаленной простыней? На чистой белой раскладной койке, как у меня. Белой и полотняной.
Пароход называется «Асахи-мару». Он принадлежит старой японской рыбопромышленной компании. Я еду в каюте главного манаджера фирмы, опрятного и белозубого господина Томита. На пароходе нет пассажирских кают. И Томита-сан устроил меня в своей каюте. «Асахи-мару» идет на юг. Океан неизменно зелен и неподвижен.
Я так привык к зрелищу великолепной волнующейся водяной степи, несущейся навстречу моим глазам, что перестал ее видеть. Точно так же перестал, как перестают слышать тиканье привычного будильника на стене. Мне нужно особое усилие внимания, чтобы сказать, какое сегодня море и какая погода.
Я гляжу в иллюминатор. Океан сейчас мрачно-зеленый, безжизненный, в розовых пятнах солнечного заката. Мы стоим на рейде. С правого борта от нас подымаются синие и обрывистые берега длинного безобразного острова. Это один из Курильских островов. Он называется Уруп. Мы стоим против приглубого, открытого ветрам залива Рикуоку. В глубине залива краснеют цинковые крыши каких-то бараков. Вокруг, как мелкие грибы с желтыми шляпками, теснятся хижины японских рабочих. Здесь находится рыбоконсервный завод «Рикуоку» компании «Футци-Сима Кабусики Кайся».
Сейчас я снова могу писать. Несколько дней, после того как мы прошли плоский приплесок камчатской Лопатки, я чувствовал себя плохо. Сильная головная боль, легкий жар — какое-то странное недомогание, которое, по словам капитана, вызвано туманной и сырой погодой.