Бардия ударил колотушкой в гонг и появившемуся придворному внушительно сказал:
— Позови Багоя, а сам сгинь!
Вахъяздат, вернувшись из Мидии, так и остался во дворце Он не занимал никакого поста и, изнывая от безделья, отчаянно скучал. Для всех он был просто блажью царевича и чем-то вроде телохранителя Бардии. А Бардия и сам не мог понять, что привлекало его в Вахъяздате. Ведь прямота и правдивость этого простолюдина иногда выводили его из себя, совсем не привыкшего к подобному в своей жизни. У него, выросшего на безудержной лести придворных, волосы становились дыбом от тех слов, которые он слышал из уст этого сурового сарбаза. Этот низкорожденный в грош не ставил и знатность рода, и его могущество, и богатство высокородных персов, да и персов тоже.
— Что это ты, царевич, так разлюбезничался с этим Мегабизом, если тебя с души воротит с ним разговаривать? — выложил он как-то Бардии колючую и неприкрытую правду о скрываемых чувствах царевича.
Бардия даже зашелся от возмущения.
— Дурак! Это же Мегабиз из рода Зопиров!
— Не знаю, кто из нас дурак, но твой Мегабиз, из рода зопиров, кроме труда родиться на этот свет, ничего полезного в жизни не сделал. А поэтому и появляться на этом свете ему незачем было.
— Вон отсюда, негодяй!
— Давно мечтаю из дворцового дерьма вылезти и снова человеком стать.
Бардия невольно рассмеялся.
— Нет, дружок, так легко тебе не отделаться, останься!
И Вахъяздат остался, а вскорее произошло трагическое событие, перевернувшее жизнь и Бардии и Вахъяздата. После этого события Вахъяздат стал пати-кшаятия — первым советником царя царей!
Бардия взял с собой в поход на Египет и Вахъяздата. Бывалый сарбаз увидел теперь войну со стороны. Его не ослепила мишура внешнего блеска, все эти колесницы, штандарты, орлы, ослепительная свита Камбиза и сверкающие ряды "бессмертных". Он видел и другое — огромная армия, как все пожирающая саранча, оставляла после себя беду! Опустошенные города и села разоренных земледельцев и ремесленников. Армия, привыкшая жить поборами и грабежами, зачастую просто не разбирала, где чужой, а где свой. Теперь Вахъяздат смотрел на это воинство не как сарбаз, привыкший кормиться за чужой счет и брать силой все, что можно и нужно: пищу, вещи, золото, женщин, с изнанки и — пришел в ужас. Ему, теперь уже селянину, стало ясно, какое страшное бедствие — война! Какое тяжелое ярмо для народа эта "победоносная" армия. А что же тогда говорить о народе той страны, против которой движется это тысячеголовое чудовище?
Вахъяздат надоел своими стенаниями о несчастьях народа Бардии, но царевич, искренне привязавшийся к злому на язык бывшему сарбазу, — терпел. Но когда этот всеобщий страдалец начал скорбеть о народе вражеской страны, терпение царевича, больше всего на свете любившего войну, просто лопнуло, и он, не выдержав, отправил Вахъяздата в свое мидийское имение к Гуамате.
— Ну, как ты жил без меня, малыш?
Смешно и трогательно было то, что маленький по сравнению со своим гигантом братом Вахъяздат называет Гаумату — малышом.
— Я скучал по тебе,— как-то по-детски ответил Гаумата.
— Так и сидишь безвылазно?
— Нет, я ухожу в дальние селения, где царевича никогда никто не видел.
— Зачем ты это делаешь?
— Скучно мне без людей, брат, — как-то опять по-детски ответил Гаумата.
— Угораздило же тебя прямо близнецом царевича родиться!
— А мне он нравится, Вахъяздат.
— Мне тоже, да только прет из него иногда эта родовитая спесь, терпения нет.
— Он — царевич, сын царя.
— Лучше был бы он простым человеком: зажили бы мы все втроем.
— Что, брат, привык к нему?
Вахъяздат засмеялся и тряхнул головой.
— Из-за того, наверное, что он так на тебя похож, малыш. Мне иногда хочется его погладить по голове и сказать "малыш", как тебе... Представляю, что было бы!
— Добрый он.
Вахъяздат посуровел.
— Я видел, как он одним ударом свалил прохожего, нечаянно толкнувшего его... — сказал сухо Вахъяздат.
— Царевич... — извинительно протянул Гаумата.
— Конечно у него сумбур в голове, но лучше бы он был царем, чем этот змееныш — Камбиз.
— Брат, что ты говоришь? — испуганно вскричал Гаумата.
— Видел я близко Кира, встретился я и с Камбизом, живу возле Бардии... Все они... люди, брат. Один лучше, другой хуже, а третий, так вообще злодей! Раньше я тоже думал — особенные! Нет, малыш, ничего в них особенного нет. Поставь тебя вместо Бардии...