Третье и решительное сражение произошло у крепости Тигра в Армении. Дадаршиш был окончательно разгромлен и бежал в Мидию с жалкими остатками своих войск. Тиридат, ссылаясь на обстановку в Армении в связи с изменой ряда знатных владетелей, остался в Армении, с Арпаком в погоню за Дадаршишом устремился отважный Араха. В трех сражениях с самой лучшей стороны проявил себя Зогак, вызвавший изумление храбрых саков и армян своей ловкостью. Зогак умел рисковать, хотя старался не подвергать свою драгоценную жизнь неоправданной опасности. Но, когда было нужно, умел показать товар лицом. И надо сказать, что персов он истреблял с каким-то удовольствием.
Дарий должен был признать, что Зогак ничуть не преувеличивал опасность со стороны саков и их союзников арминов. Медлить было нельзя, потому что саки и армины, единственные из всех восставших народов, не ограничились боевыми действиями на своей территории, а перенесли на чужую. От Ассирии до Персии — рукой подать. Дарий выделил из скудных воинских ресурсов десятитысячный отряд и отправил его во главе с энергичным военачальником персом Ваумисом на помощь Дадаршишу. В доверительной беседе молодой царь намекнул, что отец персов Кир совершил ошибку, назначив сатрапом Каспианы и Армении... армянина. И что он, Дарий, намерен исправить эту несправедливость, тем более что у Дадаршиша зов крови может пересилить чувство долга. Почему же сатрап Дадаршиш со своим прекрасным войском не смог одолеть сборище мятежников — это наводит на размышления... Ваумиса теперь не надо было подстегивать, а может быть, напротив, необходимо было удерживать. Но что же делать с молодым честолюбцем, если перед ним замаячила, отсвечивая драгоценным блеском, тиара сатрапа.
Дадаршиш получил послание от своего молодого царя. Оно, несмотря на поражения сатрапа, было милостивым. Дарий ободрял Дадаршиша, оправдывал и советовал начать переговоры с Тиридатом. Дарий клянется своим кулахом, что царский венец останется на челе Тиридата. Армения будет разделена на две части — одна останется сатрапией, а другая под властью Тиридата будет связана с великой Персией союзническими обязанностями.
Напрасно Дадаршиш радовался милости Дария, его карьера была окончена. Напрасно Дарий подозревал Дадаршиша. Дадаршиш был крепко привязан к колеснице Ахеменидов. Для него милость убийцы сына его благодетеля Кира была выше зова крови. Вознесенные властью быстро забывают о народе, из которого они сами вышли.
Битва окончилась вничью. Саки потеряли убитыми двадцать тысяч сорок пять воинов, в плен было захвачено одна тысяча пятьсот пятьдесят восемь человек. Персов погибло одна тысяча двести девять сарбазов и в плен попали одна тысяча девятьсот восемнадцать человек. На предложение обмена Ваумиса издевательски сообщил, что поздно, одна тысяча пятьсот пятьдесят голов вздеты на колья. Одна тысяча девятьсот восемнадцать персов были перебиты саками.
Арпак послал гонцов к Тиридату с призывом прибыть побыстрее — еще один удар, и Ваумисе конец!
Тиридат не прибыл, но гонца послал.
К Зогаку явился посланец Арпака, Иногда человек каким-то образом предугадывает грядущее, и предчувствие чего-то ужасного заныло саднящей болью в груди. Зогак встал и отправился вслед за посланцем. У входа в парадный шатер Арпака посланец остановился, пропуская Зогака. В шатер Зогак вошел один. Он собрался было поприветствовать вождя саков, но вместо всегда радушного и приветливого хозяина он увидел совсем другого Арпака. Этот был темнее грозовой тучи, брови сдвинуты, рот твердо сжат, а за скулами нервно перекатывались желваки. "Да-а-а! — подумал Зогак, — здесь что-то неладно". И он весь внутренне подобрался, готовясь к худшему, и не ошибся в своем ожидании. Арпак кивком головы указал в угол юрты. Зогак обернулся и увидел связанного подобно барану для убоя — человека с кляпом во рту. Тиграхауд с трудом узнал в этом изуродованном пленнике своего преданного и услужливого слугу Жалпака, которого он послал с тайным устным поручением к... Дарию! "Значит, Тиридат перехватил Жалпака и прислал его к Арпаку, — догадался Зогак, — и если Арпак сумел развязать ему язык, то..." Дальше — ясно. Зогак понял, что проиграл. Проиграл и жизнь, и трон, без которого ему и жизнь не жизнь и ради которого он пресмыкался, лебезил, не щадил ни себя, ни других, и вот — конец. И Зогак вдруг почувствовал... облегчение! Что ж, пусть он проиграл, но теперь довольно лицемерия! Этой унизительной зависимости от ненавистного... покойника — Рустама! У него все внутри клокотало от мысли, что этому недоумку Рустаму он обязан и гостеприимством саков и благорасположением Арпака. Этого дурака, которого он поводил-таки за нос! Теперь он, Зогак, скинув маску, сможет наконец-то высказать все, что он думает о своем покойном братце, прямо в глаза этому простофиле Арпаку, сделавшему из недоумка Рустама — идола!