Видимо, в это время Паутинка получила какой-то сигнал от взрослых. Возможно, предупреждение. Она подняла руку в успокаивающем жесте. Я понял: «не волнуйтесь – все под контролем». Затем опустила ладонь мне на затылок. Боль прошла. Я почувствовал себя свободным. Можно было удирать. Но еще оставалась еда, и я осторожно потянулся к ней. По сравнению с тем, чем мы обычно питались, это была потрясающая субстанция. Как я мог уйти?
Что-то вроде улыбки возникло на бесчувственных лицах эо. Кто я был для них? Примитивное животное. Мимолетное развлечение. Тот, о ком забудут к утру. О чем говорили они? Может быть, убеждали ребенка отпустить меня или прикончить и выбросить в машину для переработки мусора? Я не понимал, что ими движет, что они чувствуют. Да и чувствуют ли они что-нибудь?
Паутинка накрыла мою голову четырехпалой ладошкой. Будто тонкие иглы пронзили мой мозг и коснулись темных и запретных его глубин. Каждый укол отзывался странными ощущениями. Я вспомнил, увидел как наяву: мать прижимает меня к себе, пытаясь закрыть от падающей стены дома, в котором мы жили. И вдруг все вокруг окрасилось в зеленый цвет. Как будто я смотрю на мир через осколок зеленого бутылочного стекла. Потом – вспышка. И я слышу:
– Отпусти его. Пусть убирается к своим…
– Нет, он мне нравится. Я приручу его…
– Зэя, сейчас придет хранитель. Не хватало, чтобы он увидел, чем ты занимаешься…
– Ненавижу хранителей. Они везде суют свой нос…
– Не смей так говорить. Ты знаешь: это опасно…
Открытие поразило меня! Я слышал, о чем они говорят! Но еще удивительней было то, что я увидел. Их лица. Как будто они скинули серые бесчувственные и неподвижные маски. Я увидел их эмоции. Почувствовал, какие они разные.
– Иди сюда, малыш. Я не сделаю тебе плохо, – Паутинка протянула мне раскрытую ладошку.
Я попятился. Инстинкт шептал: «Беги!» – но любопытство толкало вперед, к этой девочке, у которой, как видно, не все было ладно в семье.
– Пожалуйста. Не оставляй меня одну.
Она почувствовала, куда ударить. «Быть стойким и помогать другим» – у нас в стае это закон. Что я мог сделать? Только забыть об инстинкте и шагнуть вперед. Теплая волна накрыла меня, и я успокоился. Как перед дракой. Сначала думаешь, как все будет. Но когда все начинается, времени думать и переживать не остается.
Следуя ее молчаливой просьбе, я взобрался по протянутой тонкой руке на хрупкое плечо и спрятался в складках накидки.
– Если хранитель увидит, с кем ты связалась, он будет в ярости.
Я не сразу понял, кто это сказал. Голос был тихий и низкий, как будто потухший.
– Оставь ребенка в покое. В своем доме она может делать все, что считает нужным, – вмешался другой эо с ровным, чуть хрипловатым, уверенным голосом.
Взрослые заспорили. Я начал узнавать их по манере разговора, интонациям и выражению лица. Потухший голос – у отца Паутинки. Его звали Лео. Уверенный – у матери, Рэи. В семье, похоже, давно не было мира. За видимым спокойствием и невозмутимостью бушевали страсти.
Они препирались еще некоторое время, и я немного погрузился в их проблемы. Я понял, что хранители – это эо, наделенные властью. Семья принадлежала к другой, низшей, касте. Хранители называли их смертными. Это звучало как угроза. Как будто хранители могли распоряжаться их жизнью.
«Странно, – подумал я. – Дед рассказывал, что эо могут жить вечно».
Паутинку на самом деле звали Зэей. Она была подростком. Ненавидела хранителей. Ее отец жил в страхе. Что-то в его прошлом несло угрозу ему и его семье. Мать была хладнокровна, как настоящая крыса. Пыталась успокоить отца и защитить дочь.
Я тихонько тронул Паутинку, и она ответила коротким прикосновением.
«Понимает она, о чем я думаю?» – пронеслось у меня в голове.
– Да, – услышал я ее неровный, шероховатый, как будто надтреснутый голос.
– Они тоже слышат меня?
Как в этом мире хранить тайну, если все читают мысли друг друга?
– Нет. У тебя слабый сигнал. Я с трудом настроилась на него. Но мне удалось активировать эо-центр в твоем мозге. Поэтому ты слышишь нас.